41 
— Так чем дело кончилось, — полюбопытствовал рыцарь, — неужто выкопали?
— Только начали. По счастью, визирь вовремя прибыл, командующего погнал и нового поставил, уже из наших, кансалонских. Лошади не пострадали.
— О-о! Ну, это главное! — с напускной серьезностью кивнула Энка.
Насчет коней Хельги тоже зря беспокоился. Довольно скоро друзья заметили их — те мирно паслись на опушке. Видно, на тварей бессловесных проклятие тропы не распространялось. Седоков в поле зрения не наблюдалось.
— Молодец, бабка! Сделала свое дело! — обрадовалась Энка. — Пусть теперь ножками походят!
— Вообще непонятно, зачем эти уроды сюда приволоклись? Что они на нашей тропе забыли? Шляются всякие… — Оскорбленный Эдуард никак не мог успокоиться.
Сильфида присвистнула:
— О! Смотри-ка! Уже и тропа нашей стала! Тоже мне, собственник!
— Может, они местные? — пришло в голову Ильзе. — Просто вернулись к себе домой, а лошадей отпустили попастись…
— В них магии — ноль, — опроверг демон. — Не могут они быть местными. Случайно заехали, как и мы.
— Мы не случайно, мы за невестой, — счел нужным напомнить Рагнар.
— Может, и они за невестой!
Рыцарь насупился, прорычал свирепо:
— За моей?!!
Энка рассмеялась:
— За своей! Можно подумать, твоя невеста единственная на свете!
— Так не всех же крадут!
— Не всех. Но где одна, там и две. Закон парности! — Энка болтала просто так, для развлечения. Она и сама не подозревала, насколько была права!
Шестое испытание закономерно вытекало из обстановки. Это был спуск с горы. Тропа вновь вышла к краю обрыва, лишь немногим более пологого, чем предыдущий. Внизу медленно проплывали облака. Время от времени в их пелене возникали прорехи, и можно было увидеть землю — бесконечно далекой и недосягаемой казалась она.
— Почему так подло устроено, что наверху мы очутились незаметно, а вниз придется спускаться самим? — спросил принц, обращаясь, скорее, к себе самому, чем к спутникам.
Но ответ получил от бывшего наставника:
— Потому что спускаться с горы всегда труднее, чем подниматься в гору. Больше шансов свернуть шею.
— Типун тебе на язык! — рявкнул Орвуд по привычке, но осекся, безнадежно махнул рукой: — Хотя какая теперь разница…
Дойдя до обрыва, тропа не исчезала совершенно. Если внимательно приглядеться, продолжение ее можно было найти и на склоне. Впрочем, приглядываться было необязательно. Первое свойство по-прежнему действовало — сойти вбок было невозможно. Но если на равнине пленники тропы кое-как мирились с этим, то теперь их разбирала досада. И как же не злиться, когда вот он, в двух шагах, вполне приличный пологий участок, спускайся — не хочу, а ты вынужден ползти по самой круче, по гладкой стене, где и уцепиться не за что! Спасибо, в мешке у гнома каким-то чудом оказался моток веревки. Он и сам не помнил, зачем положил его туда, собираясь в путь. Несколько раз порывался выбросить, ведь в походе и иголка весит. Помешала природная бережливость.
Однако казавшаяся бесполезной ноша сослужила своему хозяину и его спутникам неоценимую службу. На самых крутых и обрывистых участках ее привязывали к надежному выступу и спускались вниз. Потом нижний конец перехватывал Рагнар, Энка отвязывала верхний и левитировала, не отпуская веревки из рук. На свободный полет девица не решалась, знала, что невелика мастерица, обязательно промахнется мимо склона, не удержится в воздухе и рухнет вниз. И начинай все сначала!
Когда привязать веревку было не к чему, Энка просто держала ее вдвоем с Хельги. Он тоже умел левитировать с грехом пополам. С очень большим грехом. Всякий раз, бросаясь со скалы в пропасть, он чувствовал, как сердце замирает от страха. Не было уверенности, что воздушная стихия опять согласится покориться ему. И мысль о собственном бессмертии, равно как и о гарантированном воскрешении, утешала как-то слабо. Потому что разум разумом, а инстинкты инстинктами. И не так-то легко их преодолевать, даже если ты урожденный спригган, воспитанник диких фьордингов да еще демон знает кто.
— А знаете, — рассказывал Хельги во время короткой передышки, чтобы успокоить нервы, — в мире Макса есть люди, которые специально, без всякой цели лазят по горам.
— Что значит, без всякой цели? — усомнился Орвуд. — Наверное, ищут что-нибудь, просто признаваться не хотят. Чтобы другим не досталось! — Так уж устроены гномы, что всегда думают о золоте.
41 
