141 
— Послушай, — вкрадчиво начал Хельги за ужином, — у меня к тебе предложение есть. Деловое. Очень выгодное! За ту же цену — куча новых впечатлений! Соглашайся — не пожалеешь!
…Исчадие сфер иных не беспокоило цимбака Инолгу с весны. Полгода он прожил более или менее спокойно. «Может, не помогли антибиотики, может, оно все-таки подохло от бубонной чумы?» — родилась надежда, робкая и глупая. Всем известно — демоны бессмертны.
На этот раз он явился не один. С ним был долговязый темноволосый парень. Незнакомый, очень странного вида. Цимбак таких прежде не встречал, ни в своем мире, ни в чужом.
— Правильно! — Демон перехватил взгляд Инолги и будто бы прочитал мысли. — Он не из вашего мира и не из нашего. Знакомьтесь. Дэн, это цакас Инолга…
— Цимбак! — нервно пискнул тот.
— Один демон, пусть будет цимбак. Знакомься, цимбак, это Дэн! На самом деле у него есть другое имя, только я уже не помню. Захочет — сам скажет. Этот месяц он будет жить у тебя.
— У меня?! Зачем?!! — Инолга был в панике: еще одно чудовище под боком!
— Что значит — зачем? А для чего вообще ходят в чужой мир? Ты к нам тогда с какой целью полез? Для развлечения! Вот и будешь теперь сам развлекать нашего клиента! Покажешь ему достопримечательности вашего поганого мира. Хочешь, можешь на охотусводить! — Тут демон усмехнулся, хищно и страшно. — Помнишь, как тот раз нам весело было!..
Они говорили на разных языках — представитель фирмы и тщедушный узкоплечий мужичонка по имени Инолга, — но понимали друг друга. И Дэн новую речь понимал как свою собственную, но больше не удивлялся.
Вступать в разговор он не спешил, просто не видел в том необходимости. Стоял, глазел по сторонам, изучая обстановку, весьма странную на вид — этакая безумная смесь экстремального хай-тека с угаром псевдобарокко, но не лишенную своеобразной эстетики, создаваемой, главным образом, приятным для глаз кремовым тоном интерьера спальни. Да, почему-то именно с чужой спальни начиналось его новое путешествие.
Довольно скоро визуальные впечатления себя исчерпали, тогда Дэн стал прислушиваться к разговору.
Ему были не рады — это сомнений не вызывало, равно как и огорчения. Наоборот. Плюгавый человечек не понравился Дэну с первого взгляда, было приятно ему досадить, да посильнее! Человечек был вне себя. Дэн злорадствовал минуту-другую, но потом вдруг понял: это не досада типа «незваный гость хуже татарина», не закономерное в подобной ситуации раздражение. Страх — вот как называлось это чувство. От человечка исходили волны животного, гибельного страха, их можно было ощутить почти физически. Дэн даже обернулся машинально — посмотреть, не стоит ли кто ужасный за их спинами? Но там никого не было. Человечек боялся именно их, и никого другого! Или нет, не их, — его. Того, кого Дэн считал не более чем представителем фирмы, мелкой сошкой, заслуживающей примерно столько внимания и почтения, сколько обычно выпадает на долю проводников-туземцев в странах «третьего мира». За многие недели он ни разу не обратился к нему по имени, замечал, только если возникала нужда, как правило, чисто бытового свойства… Он видел его в бою. Видел, как тот убивал, и чудовищ, и не только. Страшно убивал, жестоко. И каменные стены отворял, и границы миров…
Но почему-то раньше Дэну не приходило в голову, что его надо бояться. А теперь — пришло! Заразная это штука — страх…
— Хочешь, на охоту своди. Помнишь, как тот раз нам весело было? Ну что же ты молчишь? Ведь замечательное вышло развлечение, разве нет?
Цимбак молчал. Говорить он не мог — перехватило голос. Страшная картина той бойни стояла перед глазами как наяву. А по ноге струилась горячая, гадкая жижа, лилась из-под штанины в тапочку и дальше, на дорогой кумский ковер…
— Фу-у! — удивленно и бестактно сказал демон. — Ну надо же! Пожалуй, я вас оставлю…
Из дневника Хельги Ингрема
Слава всем богам и демонам! Спровадил! Жить стало лучше, жить стало веселее — так обычно говорит Макс, он большой любитель разного рода цитат и изречений, вроде нашей Энкалетте. Только она предпочитает мудрость народную, а Макс — поэтов, лицедеев и философов.
Надеюсь, к тому, как я поступил с клиентом, он отнесется философски. Поутру заскочу, сообщу.
Теперь о главном. Хотя для кого как… Короче, Мир мы опять спасли, способом постыдным и достойным всяческого осуждения. Наверное, поэтому нет никакой радости на душе, нет торжества победы.
141 
