Особенно,... 
143 
Когда Лиана подняла глаза, Роган вновь поднимался по ступеням, а Элен направлялась к падчерице.
– Твой будущий муж потребовал у Джилберта денег на содержание еще двенадцати рыцарей, – зло усмехнулась мачеха. – Иначе, сказал он, свадьба не состоится и он немедленно возвращается восвояси.
Лиана встревоженно подняла брови.
– Отец согласился? Элен закрыла глаза.
– Да, согласился. – Давайте поскорее с этим покончим.
Она пришпорила лошадь и заняла свое место в процессии.
Джилберт помог дочери спуститься на землю и отвел "ее к жениху. Церемония бракосочетания была короткой; брачные обеты звучали точно так же, как предписывала многовековая традиция. Во время обряда Лиана стояла, потупив взор, однако когда она клялась «быть скромной и покорной в постели и за столом», толпа приглашенных радостно загудела. Дважды Лиана искоса взглянула на Рогана, но тот не проявлял ни малейшего волнения. Ей показалось, что ему просто не терпится поскорее покончить со всей этой ерундой.
Вот, наконец, священник объявил их мужем и женой. Толпа загорланила вновь, и новобрачные в сопровождении членов семьи и гостей отправились на улицу слушать торжественную мессу. Свадьба проводилась торжественно, а это означало, что богослужение состоится на открытом воздухе. Священник благословил жениха и невесту и начал читать проповедь.
Лиана молча стояла рядом со своим супругом и слушала латинские молитвословия, казавшиеся бесконечными. Роган не смотрел на нее, не касался ее руки. Несколько раз он зевнул, пару раз почесался, беспокойно переступая с ноги на ногу. Однажды Лиане показалось, что жених всхрапнул, но брат толкнул его в бок и Роган, выпрямился.
После мессы свадебный поезд отправился в замок. Крестьяне бросали в новобрачных зерном и кричали:
«Изобилия! Изобилия!» Целых три дня и три ночи мужчины, женщины и дети будут есть и пить вдосталь.
Миновав подъемный мост и въехав во внутренний двор. Лиана натянула поводья и стала ждать, что муж спустит ее на землю. Однако Роган и его брат Сиверн первым делом отправились проверять содержимое повозок с приданым.
– Приданое интересует его куда больше, чем ты, – прошипела Элен, пока конюх помогал новобрачной спуститься с седла.
– Вы уже достаточно сказали, – огрызнулась Лиана. – Откуда вы знаете? Может быть, у Рогана есть веские причины вести себя так.
– Еще бы! Самая веская из них состоит в том, что он скотина, а не человек. Но я не буду изводить вас упреками. Все равно уже поздно. Давайте пойдем на пир. Мужчины сами придут туда, когда проголодаются.
Но Элен ошиблась. Ни Роган, ни его люди так и не появились на пиршестве, которое Лиана готовила несколько недель. Вместо этого они продолжали рыться в повозках, где было сложено приданое. Лиана сидела по правую руку от отца совсем одна – место жениха оставалось пустым. Гости шушукались и переговаривались, глядя на нее с явным сочувствием. Лиана высоко вскинула голову и изо всех сил старалась не подать виду, что чувствует себя уязвленной. Она сказала себе, что муж, интересующийся своим имуществом, – это превосходно. Человек, относящийся к богатству серьезно, никогда не пустит его на ветер.
Роган и его люди вошли в зал лишь несколько часов спустя, когда гости уже наелись и напились. Лиана просветлела, уверенная, что муж первым делом приблизится к ней, извинится и объяснит причину задержки. Вместо этого Роган остановился перед креслом Джилберта, схватил с блюда кусок жареной говядины и стал жадно есть Набив рот, сказал:
– Три повозки набиты пуховыми перинами и всяким тряпьем. Я требую, чтобы эту чепуху выкинули, а вместо нее нагрузили золота.
Джилберт не имел никакого касательства к сборам приданого, поэтому был в явном затруднении. Он открыл рот, но так и не нашелся что сказать.
Зато его жена за словом в карман не лезла.
– Перины нужны для того, чтобы обеспечить уют моей дочери. Вряд ли в вашем замке есть необходимые для этого условия.
Роган бросил на нее такой жесткий и ледяной взгляд, что Элен чуть не отшатнулась.
– Когда мне захочется услышать мнение женщины, я скажу об этом, – отрезал Перегрин и вновь взглянул на Джилберта. – Мои люди ведут подсчет приданого. – Если вы меня надули, то пожалеете об этом.
Дожевав мясо, он вытер жирные руки о прекрасную бархатную тунику, которую так любовно сшила для него Лиана, и снисходительно бросил:
143 
