60 
– Я никогда не привыкну рассматривать королеву как женщину! – холодно отрезал Жиль. – И меня удивляет…
– Хватит вам произносить громкие речи и играть в пуританина, проклятый бретонец. Возможно, что здесь все выдумка, но… вы что, действительно ослепли и не замечаете, что наш дорогой романтический Ферсен истинный герой этого празднества? Ну что, действительно вы не хотите поужинать со мной?
– Я совсем не хочу есть, друг мой. Эти сады так прекрасны, так для меня новы. Я хочу воспользоваться минутным одиночеством. Поужинайте за двоих.
– Будьте уверены, я так и сделаю. У меня сейчас такой аппетит, что я могу съесть целого теленка, двух баранов, несколько пулярок и много-много десерта!
И Ноайль повернулся на своих красных каблуках и ушел к гостям, отправляющимся на ужин, накрытый в различных павильонах парка.
Эти павильоны издалека походили на огромные белые фонари, и оттуда на фоне нежной музыки доносились смех, неразборчивые отзвуки разговоров. Жиль отвернулся и пошел в другую сторону. Он действительно хотел побыть один в этом английском саду, который казался вышедшим из волшебной сказки, а сейчас на какое-то мгновение принадлежал только ему.
Чтобы полнее насладиться покоем и не слышать даже шороха своих собственных шагов на песке дорожек, он прошел вглубь и прислонился к дереву на берегу Малого озера. Он долго стоял в тишине не шевелясь, вдыхал свежий ночной воздух, ощущая запах и роз и лип. Шумы праздника доходили до него лишь издалека. Он забылся, потерял ощущение времени и даже своего собственного «я», наслаждаясь моментом наивысшей прелести, отвлекшись и от нахлынувших на него мрачных мыслей.
Легкие осторожные шаги вырвали его из этого летаргического оцепенения, он встрепенулся, готовый выйти из-за дерева, поскольку увидел, что приближающийся прохожий вовсе не пытался прятаться. Шаги были быстрыми, но решительными, шаги человека, куда-то быстро направляющегося. Жиль, не успев выйти из-за своего укрытия, теперь постарался скрыться поглубже, потому что из-за освещенного тиса показался огромный белый шар платья, а сверху другой снежно-белый шар. Это была огромнейших размеров прическа дамы, бежавшей вдоль аллеи и придерживавшей обеими руками пышную юбку, прикрывавшую в таком грациозном балете прелестные ножки, обутые в светлые шелковые туфельки.
Полагая, что эта молодая женщина отправляется, вероятно, на галантное свидание в неосвещенную часть парка и не желая быть нескромным. Жиль скрылся за своим деревом, а дама прошла так близко от него, что обдала его волной духов и легким шуршанием шелка.
Когда же ночная беглянка вошла в полосу света, излучаемого одним из кокетливых лампионов, Жиль, судорожно уцепившийся обеими руками за скрывавшее его дерево, должен был призвать на помощь все свое хладнокровие, чтобы не вскрикнуть от удивления и радости: под высокой напудренной прической, украшенной ниткой жемчуга и победным белым страусиным пером, он узрел лицо Жюдит.
Всегда твердо владеющий собой. Жиль почувствовал, что ноги его отрываются от земли и весь он воспаряется к темным глубинам звездного неба. Жюдит здесь! Жюдит в Трианоне! Неуловимая Жюдит, ее не могли отыскать ни прево Парижа, ни ищейки лейтенанта полиции, а она бродила по королевским аллеям Трианона так же просто, как когда-то в родном Френе, как будто это было совершенно естественно. Ведь она принадлежала к древнему роду, и не было никаких причин, чтобы мадемуазель де Сен-Мелэн не была бы причислена к разряду фрейлин двора.
Грациозный белый силуэт не стал ждать исхода удивления Жиля и по-прежнему быстрым шагом устремился в глубину темной аллеи, направляясь к опушке перед озером. В этот момент счастье Жиля гасло, как свеча под гасильником. Куда же она так торопливо направлялась?
Первые мысли о любовном свидании снова возникли в его сознании, укореняясь, вызывая неизбежные судороги ревности. Забыв всех женщин. воспалявших его кровь и помогших ему перенести ее отсутствие. Жиль почувствовал, что он влюблен в Жюдит больше, чем всегда. Реакция была мгновенной: быстро сняв обувь, чтобы не производить шум, и жертвуя своими шелковыми чулками, он устремился следом за беглянкой, пожалев при этом о своих старых мокасинах.
Так он некоторое время преследовал ее. Молодой человек не мог не восхищаться крепостью абсурдной прически девушки. Последняя стоически переносила такой бег, и только позади нее оставалось легкое облачко пудры, источавшее запах ириса.
60 
