107 
Скачка ранним утром по свежему ветерку всколыхнула его кровь, приглушила все разочарования, причиненные пощечиной Жюдит. Теперь он улыбался, поскольку, поразмыслив, он увидел в этом лишь крайнюю и безнадежную меру самозащиты, девическую реакцию на собственную слабость. Она отомстила ему, потому что не смогла ответить на его последний поцелуй. В следующую же ночь он вновь отправится в Гробуа с Винклеридом и слугами. А уж вчетвером они смогут похитить эту непокорную и привезти ее в Версаль.
«Завтра же, – размышлял про себя шевалье, – я попрошу аудиенции у королевы, чтобы она взяла Жюдит под свое покровительство, и через неделю мы поженимся.»
Эти приятные мысли сопровождали его до самого конца пути, но когда он въехал на улицу Ноай, то отметил, что его появление вызвало почти революцию. Мадемуазель Маржон в своем неподражаемом головном уборе как раз закрывала дверь, намереваясь отправиться к ранней обедне, именно в тот момент, когда он спрыгивал с лошади в саду. Она выронила от неожиданности ключ и молитвенник и испустила мучительный возглас:
– Боже мой! Вот он!
На крик показался Понго. Он кубарем слетел с дерева, на которое взгромоздился с карабином в руках. Возник из зарослей маслины Николаус, слуга Винклерида, с пистолетом в каждой руке.
Одновременно раскрылось окно комнаты Жиля и оттуда высунулся взлохмаченный Ульрих-Август со шпагой в одной руке и с пистолетом в другой.
– Ну что же! – воскликнул он. – Это еще не самое плохое! Я уже начинал верить, что он мертв.
Откуда ты?
– Из ада и рая одновременно. Но клянусь тебе, что рая было больше!
Через некоторое время все собрались у Жиля за ароматным кофе, который так хорошо умел готовить Николаус, а мадемуазель Маржон, впервые в жизни забыв свои церковные обязанности, сообщила Жилю, что случилось во время его отсутствия. Все было объяснено в нескольких словах: темной ночью несколько мужчин в масках проникли в сад, заперли ее в комнате, угрожая сжечь дом, если она пошевелит хотя бы пальцем.
– Вы можете сказать, кто эти люди?
– Никакого представления. Я могу сказать, что у их предводителя блестели глаза через отверстия в маске и у него был вид дворянина! Это был человек высокого роста, с металлом в голосе, и у него был южный акцент. У меня было слишком мало времени, чтобы все рассмотреть.
– Должно быть, вы были сильно напуганы. Я так огорчен.
Но она рассмеялась и лукаво посмотрела на него из-под кружевного чепца.
– Не стоит огорчаться. Мне было страшно лишь какое-то мгновение. Видите ли, я не переношу запаха пороха и запаха табака. Я подчинилась им и пошла к себе по внутренней лестнице, а по пути предупредила Понго. Должна сказать, что у него была довольно интересная реакция.
– Что же это была за реакция?
– Он разделся. Очень быстро. У меня перед глазами появился настоящий предводитель индейцев, ну разве что без перьев.
– Одежда – это неудобно, чтобы тихо прятаться в листве. Понго легко вышел через окно на кухне, спустился в кустарник и вышел из сада, никем не замеченный.
– Он никогда не должен бы одеваться, как все, – заметил Ульрих-Август со смехом. – Костюм Адама подходит ему лучше всего. Когда он в таком виде явился передо мной, я единственно о чем пожалел, что не было красок либо пера.
– Он пришел к тебе, чтобы тебя предупредить.
– Ну конечно же. Я только что возвратился.
Я взял свою шпагу, Николаус – кухонный нож и пистолет.
– А затем, – снова заговорила мадемуазель Маржон, не желающая уступать первой роли, – господин барон и его слуга пошли к постоялому двору, где ужинали его сослуживцы-швейцарцы.
– И с вами был голый Понго? Вы, должно быть, имели большой успех.
– Я одолжил ему штаны, – добродетельно уточнил Винклерид. – Возвратились с подкреплением, и в минуту сад был очищен. Нападавшие в панике бежали, унося с собой свой позор и двух раненых, которые едва передвигали ноги.
Ульрих-Август сердечно поблагодарил своих товарищей, мадемуазель Маржон предложила им щедрые дозы настойки из айвы, а Турнемин по-прежнему не возвращался. Тогда они начали держать военный совет. Постановили поставить охрану до возвращения Жиля. Но ночь прошла, а его все не было.
Поначалу друзья были не особенно встревожены. То, что удалось прогнать засаду, вселяло в них уверенность. Но день проходил, а никаких известий не было. Получалось, что Турнемин после выхода из трактира исчез. А к вечеру одна мадемуазель Маржон отправилась спать, трое же остальных решили продолжать охрану дома. Но на этот раз никто и ничто не потревожило спокойствия.
107 
