73 
— Но дело не только в этом, — убежденно сказала Агнес. — Многое зависит от походки, от выражения глаз. Ты теперь совершенно другой человек! Тебя просто не узнать!
«Это любовь к Рикарду так изменила меня, — подумала Винни. — И его любовь ко мне. Какой сильной я чувствую себя! Просто несгибаемо сильной! И в то же время такой ранимой! Меня так легко теперь вывести из себя.
Но зачем думать об этом? Зачем заставлять себя печалиться? Не лучше ли научиться наслаждаться каждым мгновением? Ведь это умеют делать далеко не все. Большинство людей либо оглядывается назад и о чем-то сожалеет, либо проявляет недовольство по поводу настоящего.
Как это глупо! Ведь живем-то мы в настоящем! Дышим, думаем, переживаем. Тем не менее, большинство…»
Агнес прервала ход ее мыслей:
— И ты ничего больше не слышала о своих пропавших вещах? Подумать только, какими ничтожными могут быть люди, идя на такое воровство!
— Нет, мы ничего больше не слышали. Но у Рикарда есть план…
Разумеется, Рикард кое-что придумал. На следующий день он зашел за Винни, и они снова поехали в Осло.
«Странно, как быстро привыкаешь к поезду, — думала Винни. — А ведь я раньше никуда не выезжала. И за такой короткий период я уже в третий раз еду по железной дороге, и кажется, что поезд движется слишком медленно: так много остановок, такое количество пригородных станций! И вся эта копоть, летящая в окно…»
Рядом с Рикардом она чувствовала себя в полной безопасности. С ним она могла говорить, не заботясь о выборе слов — за исключением, быть может, каких-то романтических бесед, когда она просто замыкалась в себе.
Рикард старался ничем не смущать ее, выбрав подчеркнуто товарищеский тон. И Винни была благодарна ему за это.
— Значит, нам следует наведываться в антикварные лавки. Здесь есть одна поблизости.
И каково же было их удивление, когда в первой же попавшейся лавке они обнаружили пропавшие вещи! Еще стоя в дверях, Винни воскликнула:
— О, вот бабушкин шкаф в стиле барокко!
Им повезло. В лавке оказалась вся мебель и все пропавшие безделушки. Владелец лавки был страшно огорчен, ему сказали, что это мебель умершего человека, и он был совершенно уверен в этом. Такой элегантный офицер…
Рикард пообещал, что Ханс-Магнус Ольсен возместит владельцу антикварной лавки все, что получил за «имущество умершего», а потом они договорились с транспортным бюро перевести все вещи обратно в Хальден.
— А он получил кругленькую сумму за все это, — сказала Винни, когда они шли уже на Восточный вокзал.
— Разумеется. Остается только надеяться, что он еще не растранжирил всю сумму.
— Но в расписке стоит его имя. Значит, он не будет все это отрицать?
— Не будет, мы прижали его к стенке. И это доставляет мне удовольствие, Винни. Он с таким высокомерием и с такой непочтительностью разговаривал со мной.
Они уже приближались к вокзалу, когда Рикард, наконец, спросил:
— Винни, ты уже обдумала все? Сможем ли мы с тобой иметь ребенка, пусть даже несовершенного?
— И воспитывать его в тепле, любви и внимании? — подхватила она. — Оберегать его от окружающего мира, но не настолько, чтобы отгораживать ото всех? Отдать ему всю нашу любовь?
— Вот именно. Хотя мы и не знаем, будет ли он меченым.
— Натаниэль сказал, что мне предстоит поплакать, — скептически произнесла она.
— Да. А к словам Натаниэля следует прислушиваться. Но ведь он сказал еще, что тебя ждет и радость. Ты решишься на это?
— Я давно уже решилась. Но почему ты все время спрашиваешь меня обо всем в таких официальных местах? В поезде, на вокзале…
— Возможно, я просто стесняюсь, — улыбнулся Рикард. — Но мы могли бы встретиться вечером в Баккегордене, если ты не против.
Она радостно и смущенно засмеялась.
— Какой ответ ты хочешь услышать от меня? Сказать, что я согласна жить с тобой или что мы должны поставить все вещи на место этим вечером?
— И то, и другое, — ответил Рикард. — Но больше первое.
Винни опустила голову, чтобы скрыть свою радость.
— Лично мне хотелось бы успеть все в этот вечер. Тебя это устраивает?
Не обращая внимания на прохожих, он прижал Винни к себе, взял ее за подбородок и поцеловал.
И Винни тут же забыла о том, что на земле существуют другие люди. Некоторые прохожие, глядя на них, улыбались, другие сердито фыркали…
73 
