186 
Шота задумчиво разгладила платье.
— Подумай, Мать-Исповедница, и ты увидишь, что ты неправа.
— Как? Как я могу предать Ричарда? Что меня может заставить?
Шота терпеливо вздохнула.
— Найти причину не так трудно, как тебе кажется. Например — если бы ты знала, что у тебя есть только один способ спасти его жизнь и он заключается в том, чтобы предать Ричарда, разве ты не пожертвовала бы ради этого своей любовью?
У Кэлен в горле стоял ком.
— Да. Я предала бы его, если бы только так можно было бы спасти ему жизнь.
— Так что, как видишь, это не столь невозможно, как ты воображаешь.
— Шота, — слабым голосом произнесла Кэлен, — Шота, зачем это все? Почему будущее зависит от того, что Ричард женится на Надине, а я выйду замуж за какого-то там мужчину? Должна быть причина.
Шота задумалась на мгновение, а потом сказала:
— Храм Ветров охотится на Ричарда. Духи вовлечены в это.
Кэлен устало закрыла лицо ладонями.
— Ты сказала Надине — «пусть духи будут милосердны к его душе». Что ты имела в виду?
— В подземном мире есть не только добрые духи. В это вовлечены и добрые духи, и злые.
Кэлен больше не хотела говорить об этом. Этот разговор причинял ей нестерпимую боль. Ее надежды и мечты рушились на глазах.
— Но цель? — пробормотала она.
— Чума.
Кэлен посмотрела на Шоту.
— Что?
— Это имеет какое-то отношение к чуме и к тому, что сноходец украл из Храма Ветров.
— Ты думаешь, что это случилось из-за наших попыток найти магию, которая остановит чуму?
— Я полагаю, да, — сказала Шота. — Вы с Ричардом отчаянно ищете способ остановить чуму и спасти жизнь людям. Я вижу в будущем, что каждый из вас станет супругом другого человека. Ради чего еще вы могли бы пойти на такую жертву?
Кэлен спрятала под стол свои трясущиеся руки. Она видела боль в глазах Ричарда, когда он видел, как умирает Кип. Ни он, ни сама Кэлен никогда не простили бы себе, если бы единственный способ спасти других детей заключался в том, чтобы пожертвовать их любовью, а они отказались бы это сделать.
— Да, ты права… — пробормотала она. — Даже если это убило бы нас, мы пожертвовали бы своей любовью. Но как добрые духи могут требовать такую цену?
Кэлен внезапно вспомнила, как Денна взяла на себя клеймо Владетеля и добровольно ушла вместо Ричарда к вечным мукам в руках Владетеля. Правда, за этот поступок Владетель отверг ее, но тогда она не знала, что так случится, — и пожертвовала своей душой ради того, кого любила.
Ветви кленов качались под слабым ветром. Кэлен слышала, как хлопают флаги на башнях. Воздух был полон весной. Трава ярко зеленела, вокруг зачиналась новая жизнь.
Сердце Кэлен было похоже на горстку мертвого пепла.
— Я должна сообщить тебе еще одну вещь. — Голос Шоты доносился словно издалека. — Это не последнее предупреждение, посланное ветрами. Вы получите другое, связанное с луной. Не пропустите его и отнеситесь к нему серьезно. Твое будущее, будущее Ричарда и будущее всех невинных людей зависит от этого. Вы должны использовать все, чему научились, чтобы не упустить возможность, которая вам будет предоставлена.
— Возможность? Какую возможность?
Кэлен не могла отвести взгляда от нестареющих глаз Шоты.
— Возможность выполнить ваш самый священный долг. Возможность спасти жизнь всех, кто зависит от вас.
— Когда это будет?
— Я знаю лишь, что скоро.
Кэлен кивнула. Она сама удивлялась, что до сих пор не расплакалась. Для нее нет ничего ужаснее, чем потерять Ричарда, — и все же она не плачет.
Она подумала, что, наверное, все-таки разрыдается — но только не здесь, не сейчас.
Она уставилась в стол.
— Шота, ты не хочешь, чтобы у нас с Ричардом был ребенок, не так ли? Мальчик?
— Да.
— Ты постаралась бы убить нашего сына, если бы он родился у нас, так?
— Да.
— Тогда откуда мне знать, что все это не какой-то заговор с твоей стороны, чтобы не допустить рождения у нас с Ричардом сына?
— Тебе придется взвесить истинность моих слов на весах своей души и сердца.
Кэлен вспомнила слова мертвого мальчика и пророчество. Так или иначе, она никогда не станет женой Ричарда. Это была только пустая мечта.
В юности Кэлен однажды спросила мать о любви, о муже, о доме. Ее мать стояла перед нею, красивая, стройная, ослепительная — но лицо ее представляло собой бесстрастную маску Исповедницы.
186 
