57 
— Нет, нет, тут еще кое-что случилось, пока здесь был колдун. Паромщик снова вынырнул. Но уже не как паромщик.
— Как это так? Тебе придется объяснить.
— Да, я, пожалуй начну с этого коварного колдуна. Он сотворил еще много злодеяний, пока был здесь.
— Какого рода злодеяния?
— Я не знаю! Только он произносил какие-то удивительные слова, отложившиеся в памяти у людей.
Что-то вроде: «Я заклинаю землей, силой Ворсе и тремя мудрыми людьми, не трогайте мою власть и исчезни с лица земли под темные своды!» Люди тогда не поняли ничего из этих слов, да и сейчас тоже, но это, во всяком случае, были сильные слова, потому что рассказывали, что земля дрожала и стонала, когда он замолчал.
Бенедикте и Сандер снова посмотрели друг на друга. Они многое поняли. Ворсе должен был означать Волсе. Снова всплыли «посвященные люди», и теперь их стало трое. «Не трогайте мою власть!» должно было означать, что та сила, обитавшая в Ферьеусете, была настолько мощной, что даже Тенгель Злой опасался ее настолько, что загнал ее глубоко под землю. В глубокие сводчатые подземелья…
Да, у них уже была возможность убедиться в действенности этой силы.
Наконец Сандер сказал:
— Ты упомянул, что паромщик вернулся в другом облике?
Старый пес Эмиля медленно бродил вокруг по двору, медленно и философски задирая ногу над посадками ревеня. Он был такой толстый, что с трудом держался на ногах. Поведение собаки как будто снижало значительность той кошмарной темы, которую они обсуждали.
— Да, так о чем это я… паромщик, да… — Эмиль собирал свои разбежавшиеся мысли. — Так вот, тот старый паромщик, то есть священник, вы знаете, которого тот колдун утопил в озере, он выглядел ужасно… Было бы неприятно оказаться с ним лицом к лицу, нет! И теперь, значит, тот колдун думал, что загнал его в пучину смерти навсегда, послав его ко дну вместе с лодкой и всем остальным, но он ошибался. Потому что некоторое время спустя, когда тот незнакомый негодяй уехал, паромщик вернулся неожиданным образом.
— Каким?
— В то время в Ферьеусете проживал невероятно злобный и подлый бездельник, какого свет не видывал. Он бил свою жену и мучил всех, кого видел. Но как-то раз внезапно с ним случилось несчастье, я не знаю, точно, что произошло, но, во всяком случае, он потерял половину лица. В точности так же, как священник. То есть, я имел в виду паромщика.
Теперь молодые люди действительно запутались.
— Мы слышали о призраке с изуродованным лицом, — сказала Бенедикте.
— Да, да, — проговорил Эмиль. — Это он и есть! Говорили, что у того священника-паромщика было такое ужасное лицо, что люди боялись смотреть. И что тот злобный мужик разбил себе лицо до смерти и умер.
— Он умер сразу же?
— Этого я не знаю. Но ведь все когда-нибудь умирают. Я не думаю, что он прожил долго после этого несчастья, но когда он умер, то его видели снова. Он бродил в окрестностях Ферьеусета, словно беспокойный дух, туда и сюда по берегу озера и что-то искал. Я думаю, искал свою лодку.
Сандер медленно произнес:
— Или что-то другое. То, что сгинуло внизу, в «глубоких сводах». Ту необычайно могущественную силу, о которой говорила Бенедикте.
Эмиль вопросительно посмотрел на него.
— Ты так считаешь?
— Но я ведь не уверен. Ты видел того злого призрака?
— Я увидел его не раньше, чем двадцать пять лет тому назад. Тогда в Ферьеусете наступили проклятые времена, и в один из вечеров люди снова увидели паром. На прежнем месте! И на нем снова стоял тот отвратительный человек с изуродованной половиной лица.
— Тот первый паромщик, очевидно. Священник, как ты называешь его. Когда тот колдун загнал его глубоко в озеро, он лишь переместился в другое тело. Каким-то образом теперь он заполучил свой паром обратно. А что, собственно, случилось двадцать пять лет назад?
— Мы не знаем, — сказал Эмиль почти сердито. — И мы никогда не знали. Там была одна молодая пара…
— Да, мы слышали о них. Женщина, принесенная в жертву и парень, утонувший на пароме. Может быть, им довелось что-то увидеть? — спросил Сандер.
— Они лишь намекали о том, что нашли какой-то предмет. Имели очень таинственный вид. Но позднее… Нет, увольте!
— Ну, скажи то, что ты хочешь сказать!
— Нет, это было так чертовски глупо. Некоторые люди утверждали, что глаза того парня светились, когда он намекал о своей находке. Светились по-настоящему, изнутри, а не просто от желания поведать сенсацию или что-то там такое…
57 
