9

Бенедикте казалось, что ее ноги парализованы, но они продолжали механически двигаться по траве, по этой невероятно красивой горной траве с вкраплениями колокольчиков, погремков и пустырника. Внезапно она почувствовала, как это, должно быть, жестоко — топтать всю эту красоту грубыми башмаками.

— Нет, Боже мой, — жаловался Свег, пока бежал, и Бенедикте услышала, что на этот раз он не бессмысленно использовал эти слова, но действительно вкладывал в них свое чувство, это была настоящая молитва. Может быть, и раскаяние тоже, за все те моменты, когда он издевался над Ульсеном и давал ему обидные прозвища.

Они бежали, вытянувшись в длинную цепочку, по узкой полоске суши. Зачем они бежали, наверное, никто из них не знал, ведь они все равно не могли успеть вовремя.

Они так и не успели.

Ульсен был мертв. Очень, очень бледный, да, мраморно-белый, поскольку в теле не осталось ни капли крови. На горле был виден глубокий надрез. А ниже, на груди, болтался, как зловещая насмешка, белый, с металлическим блеском кружочек на тонком кожаном ремешке.

— О, нет, нет, — вскричала Бенедикте, словно она хотела убрать это жуткую картину только с помощью магических слов.

Не надо было внимательно рассматривать кружок, чтобы понять, что это брактеат с изображением таинственной «Н»-руны. «Н» в честь Нертхюс.

Никому, собственно, особо не нравился Ульсен. Но никто не пожелал бы ему такой участи.

Немцы и Мортен настаивали на том, что все должны покинуть Ферьеусет, и в этом случае было бы лучше добраться до пастбища, где они жили. Оттуда шла более короткая и ровная дорога вниз, в деревню. В другую деревню.

Свег с этим согласился. Он попросил остальных забрать с собой мертвого на носилках, которые они сделали заранее. Сам же он хотел остаться здесь и предпринять расследование вместе с Сандером и Бенедикте.

— Но вам нельзя здесь оставаться, — возразил Мортен. — Вы разве не понимаете, что это опасно для жизни?

— Вместе с этими двумя я в безопасности, — заверил Свег. — Они эксперты, каждый в своей области.

Мортен посмотрел вопросительно, но не добился больше ни слова в ответ.

Когда остальные скрылись в лесу, образовав длинную процессию на другой окраине Ферьеусета, Свег начал свои поиски.

— Что ты об этом скажешь, Бенедикте? — спросил он, пока искал следы на земле.

— Я не знаю, — сказала она неуверенно. — Я действительно ничего не знаю. Это злое место, вот и все, что я могу сказать, но я… я думаю, что мы взялись не с того конца. И не в том месте.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Сандер. Она обернулась.

— Я не могу точно выразить свои мысли, потому что я и сама не все понимаю. Вы знаете, здесь что-то прячется…

— Довольно, мы это знаем, — сказал Свег.

— Нет, я имею в виду не это. Здесь кто-то или что-то словно упирается. Скрывает все, хоть мало-мальски значимое, от меня. Это необычайно мощные силы.

Она задумалась.

— Но единственная возможность состоит в том, чтобы попытаться их вымотать.

— Каким же образом ты хочешь это сделать?

— Я попытаюсь что-нибудь придумать. Бенедикте освободилась от своих мыслей.

— Но я не думаю, что мы что-нибудь здесь найдем, — быстро сказала она. — Это не само место…

— Оно должно быть здесь, наверное, — убежденно сказал Сандер.

— Ну, ну, но то зло, то, которое ты на самом деле ищешь, оно… его здесь больше нет. Так я думаю, — спокойно закончила она.

  47