60 
Все остальные упрашивали Сесилию не надрываться с этим сорванцом, но она утверждала, что приобрела большой опыт в общении с королевскими детьми. Она даже отказывалась признать, что Кольгрим уродлив.
— Я не понимаю, есть ли у вас вообще глаза, чтобы видеть, — говорила она другим. — Неужели незаметно, что из него вырастет настоящий любимчик женщин? Пугающе привлекательный мужчина, перед которым не устоит ни одна женщина.
Пожалуй, Сесилия была права. Но, конечно же, нужна была проницательность, чтобы разглядеть красоту в лице Кольгрима: однако если бы Суль взглянула на него, она сразу бы признала своего внука. Со временем, возможно, Кольгрим стал бы напоминать того мужчину, которого сама Суль как-то встретила в ущелье Ансгарс Клюфта. Необычайно красивый предок с ледяными глазами. И он был столь привлекателен, что Суль просто захлебнулась от счастья — пока не заметила у него в руке отрубленную женскую голову.
Именно черты того предка проступали теперь в лице Кольгрима.
— Ты не совершил сегодня ничего скверного? — спросила мальчика Сесилия. — Ты понимаешь, что я имею в виду, говоря «скверное»? Это значит никого не обидел, ни человека, ни животное, потому что это непростительно для такого умного мальчика, как ты. И еще — не завязать гардины узлом, не спрятать дедушкины ботинки или что-либо подобное.
На следующее же утро Кольгрим завязал узлом свое постельное белье, и Ирья пришла в ужас.
— Не беспокойся о нем, — улыбнулась ей Сесилия, — мальчик пытается дать таким образом выход своим диким порывам. Это лучше, чем если бы он стал бросаться на людей. Позволь, милая Ирья, я сама развяжу эти узлы, а ты отдохни.
Ирья с благодарностью последовала ее совету. Сесилия подошла к ней и дотронулась до ее щеки.
— Я так рада, что мы теперь с тобой родственники, — шепнула она ей.
Ирья была очень тронута этим признанием.
За обедом Кольгрим бросил ложку с кашей в Лицо Сесилии, чтобы посмотреть, как ей это понравится. В ответ ему в лицо полетела такая же каша, так что он онемел от изумления. Вслед за этим он пришел в ярость, ибо чувство юмора у него отсутствовало напрочь. Но Сесилии удалось его успокоить.
Она вытерла кашу с лица и взяла его на руки.
— И ты, и я, Кольгрим, из одного теста, — сказала она ему. — Мы оба — Люди Льда.
— Сесилия, тебе не следовало бы говорить с ним о Людях Льда, — воспротивилась Лив.
— Почему же нет? Почему надо отрицать ту энергию, которая питает нас? Ты знаешь, Кольгрим, что твоя бабушка умела колдовать?
— Сесилия, перестань! — оборвал ее Даг.
Но она продолжала:
— Да-да, она умела делать это. Она была настоящая ведьма.
Мальчик слушал, открыв рот.
— Многие Люди Льда умели колдовать, мой дед тоже умел, но он предпочитал этим не заниматься.
— Ну и глупо!
— Нет, милый, это вовсе не глупо. Но тебе не следует забывать, что ты не только из рода Людей Льда, но и из рода Мейденов. Ты маленький барон.
— Мейдены — это ерунда, — возразил Кольгрим. — Я хочу колдовать.
— Твоя бабушка, которая, как говорят, была очень красива, умела передвигать взглядом вещи. Об этом рассказывали твои дедушка с бабушкой — Даг и Лив.
Глаза у Кольгрима округлились.
— Передвигать вещи? Как это?
— Ну, допустим, ты смотришь на этот стакан… И вот бабушка могла, глядя на него, передвинуть его ко мне, например. Понял?
Мальчик уставился на стакан:
— Ну, передвигайся же, глупый стакан. Он стоит на месте, — жалобно произнес он.
— А ты как думал? Твоя бабушка Суль училась этому искусству много лет.
Сесилия посмотрела на взрослых и вздохнула:
— Вы знаете, у меня такое чувство, что я это уже пережила. Пугающее и очаровывающее чувство.
Даг и Лив посмотрели друг на друга. От Аре они слышали последние слова Суль: «У меня такое чувство, будто я вернусь назад. В новом, молодом обличий».
Сесилия, разумеется, знала о том, что она очень похожа на Суль. Но ее последние слова она никогда не слышала. Даг и Лив были не очень уверены в том, что она воспримет их правильно. И потом, Сесилия хотела быть прежде всего самой собой. А не каким-то другим человеком, который «вернулся назад».
— Он двигается! — закричал Кольгрим. — Смотрите, тетя Сесилия, — стакан двигается!
60 
