74 
— А меня мой бог надоумил: это, Кьетт Краввер, твой теперь ручей, береги его. Близко никого не подпускай! А ты, поди, полручья выхлебал, верзила этакий!
— Так я ж не знал… — принялся оправдываться страж; спорить с богом он, видно, не решился. — Я ж думал — общий! Я не вор вовсе!
— Вот и мы думали — яблоня общая! Значит, тоже не воры! А господину Мастеру так и скажем при встрече: плохо Фытук службу несет, схоронится за горкой и дрыхнет там. Надо вам нового стража искать, а то без урожая останетесь! Короче, с тебя по пять яблок на нос, в уплату за воду, и нам пора! Заболтались уже с тобой!
— Да плюнь ты на эти яблоки! — свирепо зашипел Иван Кьетту на ухо. — Валим уже отсюда! Надоело!
Но тот был непоколебим.
— Нет уж, пусть раньше расплатится!.. Ну что же ты! Неси!
Сердито сопя носом, Фытук потянулся за плодами. Потом вдруг обернулся, спросил с неподдельным удивлением:
— По пять на нос? А почто так много-то? Вроде нестарые ишшо. Или продавать станете? Так ведь только тому помогает яблоко, кто сам его добыл, либо от близкого родича получил из рук в руки, либо от верного слуги… А! Дедушкам своим понесете! — догадался он.
— Дедушкам? — моргнул Кьетт. — Погоди! Так они у тебя омолаживающие, что ли?
— Молодильные! — поправил страж важно.
Тут уж нолькр запаниковал по-настоящему — в девятнадцать лет парням редко хочется стать моложе.
— С ума сойти! А я ел! И что теперь будет со мной? Где ж ты раньше был, почему не предупредил?! Страж называется!
— Дык я за горкой…
— А! — махнул рукой вконец расстроенный Кьетт. — Говори честно, скоро я в младенца превращусь?
— Не-э! — Тупая морда Фытука расплылась в злорадной ухмылке, обнажились огромные желтые зубищи. — Сразу не помолодел — теперь все уже. Может, на тебе болячка какая была?
— Была. На ногах.
— Во! Вся сила волшебная на нее ушла, на тебя ничего не осталось! Так тебе и надо, хоть ты и не вор! Ходи… гм… пожилым! — Все-таки назвать собеседника «старым» у чудища не повернулся язык.
— Слава добрым богам! — Вздохнул Кьетт с облегчением.
И они ушли и три яблока унесли все-таки. А вслед им неслось бормотание Фытука: «Ну и не больно-то хотелось их жрать! Сразу видно, из другого мира поганые твари поналезли! Отравные, поди, как цикута! Тьфу!»
…Яблоня с ее безмозглым охранником скрылась за дальним холмом.
— Ну и зачем ты с этим уродом сцепился, можешь объяснить? — потребовал Иван, что-то понравилось ему в последнее время изображать из себя эдакого здравомыслящего и серьезного старшего товарища, уже и в привычку стало входить. — Дали бы по кумполу и пошли своей дорогой. К чему было диспуты на юридические темы разводить?!
— Угу, пошли бы! — буркнул нолькр тоном совершенно замогильным, и только теперь Иван обратил внимание, на что он похож: лицо белое, глаза дикие, губы дрожат — сказалось нервное напряжение последних минут. — Пошли бы этому остолопу на прокорм! Это же был СТРАЖ! Самый настоящий, не смотри, что слабоумный!
— Знаю. Страж. Ну и что? — Он еще не понимал, из какой беды им удалось вывернуться; после чудовищ Пустоши Фытук его как-то не впечатлил.
— У стража абсолютная власть над тем местом, которое он приставлен охранять. Мы бы без его согласия шагу не сделали, сожрал бы заживо и не подавился! Спасибо, умом не вышел, иначе не заговорил бы я его! Это вам на будущее, чтобы знали: единственный способ спастись от стража — его переспорить…
— Это тебе на будущее: не надо тянуть в рот что ни попадя! — проворчал Иван и сам себе очень живо напомнил бабушку Лизу.
— Перестань, не надо его ругать. — Снурл незаметно потянул человека за рукав. — Пусть успокоится; видишь, ему и так плохо.
— Ничего, переживет! Чуть не угробил нас, оказывается, по глупости!
— Но спас же потом?
— А если бы нет?
Они говорили совсем тихо, но Кьетт их все-таки услышал, обернулся и заявил победно:
— Зато у меня все укусы прошли! Что ни делается, все к лучшему!
Совершенно идиллическое сельцо, освещенное закатным солнцем, лежало в ложбине меж двух холмов. Десяток маленьких двориков в обрамлении опрятных плетней, избушки по окна в снегу (странно, откуда столько снега в отдельно взятом месте?), розовые дымки над высокими шатровыми крышами — красота! Ни малейшего намека на зло! Там, где оно водится, люди не распахивают двери своих домов по первому стуку, даже не спросив, кого это черт несет на ночь глядя.
74 
