Последние отзывы

  25  

— И многих ты видела? — угрюмо спросил он.

— Да. Отца, например. Работников на сенокосе. Когда становилось слишком жарко, они скидывали рубахи. И еще видела голого мальчонку. Так что я знаю, как сложены мужчины! Но таких волосатых, как ты, я еще не видела. И эти плечи… Можно потрогать?

Хейке страдал. Правое плечо сильно болело. Но сейчас он не думал об этом.

Винга решила обработать сначала плечо.

— Какие у тебя острые плечи, — восхищенно пробормотала она. — Знаешь, я испытываю странное чувство, когда нахожусь так близко от отмеченного из рода Людей Льда! До сих пор я слышала только рассказы. Про убивающие плечи и все остальное.

— Хотелось бы, чтобы ты испытывала более приятные ощущения.

— Почему? — она взглянула на него по-детски застенчиво. — Ты ведь не стыдишься того, что у тебя такие плечи? Просто потрясающе, скажу я тебе. А когда я прикасаюсь к тебе, у меня внутри так приятно пощипывает!

— Винга! — строго произнес он. — Мои раны нуждаются в уходе!

— Да-да! Этим я как раз и занимаюсь.

Он глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь.

Винга была искусной лекаркой. Искуснее, чем он думал. Она очистила и перевязала его раны. Осторожно и внимательно.

— Ну вот, — сказала она. — Теперь осталось только…

— Я сам, — вскричал Хейке, захлебываясь словами.

— Ничего не сам. Снимай штаны!

— Оставь меня в покое, — прошипел Хейке сквозь сжатые зубы.

— Впрочем, штаны и так порвались по всей длине, — она хладнокровно рванула штанину. — Вот она рана, на бедре!

И прикусила язык. Хейке старался прикрыться остатками штанов.

— Ой! — только и воскликнула она. И почувствовала, как краснеет. Да, она поступила немного необдуманно. Она села около парня, спиной к большому предмету мужской гордости. Мягко взглянула на Хейке.

— Я не хотела, Хейке, но иногда я веду себя просто глупо. Но тебе нечего стыдится. У тебя прекрасное тело.

— Милая Винга! Пожалуйста, дай мне тот обрывок штанов, что упал на пол!

Сам он встать не мог, так как Винга сидела на краю постели.

Винга положила руку ему на грудь и стала играть волосами.

— Сейчас же прекрати, что ты делаешь!

— А что? Ты так красив! Я не видела ни одного мужчины прекраснее тебя. У наших работников совсем не было волос на груди.

— Будь так добра, не трогай меня!

— Почему?

— Потому что это может иметь некоторые… последствия.

— Какие последствия?

— Господи, Винга! — прорычал он. — Делай, как я говорю!

— Да, конечно. Надо заняться твоей раной.

Она быстро наклонилась и поцеловала Хейке в щеку. Он громко застонал.

— Ты мне так нравишься. Мне так хорошо с тобой… Но сейчас я займусь раной.

Она села поудобнее, повернувшись к ране на боку. Потом, открыв рот и затаив дыхание, уставилась на нечто удивительное.

— Так вот что ты имел в виду, говоря про последствия! Ой, Хейке, я испытываю такие странные ощущения!

Свернувшись в клубок, она крепко сжала ноги. Наконец Хейке удалось хоть как-то прикрыться.

— Может, ты выйдешь? — прошипел он. — Раной я займусь сам.

Винга в панике глянула на Хейке и рванулась вон из комнаты.

Она села на ступеньку лестницы. Винга вся сжалась, дыхание прерывалось. Она не могла ни на чем остановить свой взгляд. Она не хотела стереть из памяти увиденное, но вид Хейке разбудил неведомые ей раньше чувства. Тело горело от какой-то тоски и сильнейшего желания. Она приложила неимоверные усилия, чтобы взять себя в руки. У нее пощипывало в груди, под юбкой хлюпало, там словно образовалась огромная дыра. Губы дрожали.

«Великий Боже, — думала она. — Что я наделала? Видно об этом таинстве никто не хотел говорить мне в детстве. А когда я спрашивала, только фыркали в ответ или краснели».

Жеребец. Жеребец и кобыла, которых она однажды видела…

Хейке сложен почти так же, как жеребец. Невероятно! Но как же приятно думать об этом.

Застонав, Винга сжалась еще сильнее. Внутри все болело. Она вспомнила, как однажды видела работника в усадьбе. Тот спустил штаны, думая, что никто его не видит. Но то, что имел работник, нельзя было даже сравнить с Хейкиным. Винга сжала бедра сильнее. Теперь она знала, что ни один мужчина на земле не сможет ей дать того, чего она так страстно желала. Никто, кроме Хейке!

  25