Последние отзывы

Содержание

Шрифт

Запомнить

Она слышала, как Хейке что-то бормотал в ответ и сам, в свою очередь, задавал вопросы. Но он говорил так тихо, что расслышать что-либо было невозможно.

Он часто улыбался, а иногда смущенно посмеивался.

Винга начала терять терпение. Быть в стороне от событий не так уж приятно.

Она совершенно не чувствовала страха. Она, так боявшаяся привидений! Винга не воспринимала предков Людей Льда как привидений. Она называла их духами. А все духи — хорошие.

Наконец разговор закончился. Хейке взял девушку за руку и потянул за собой.

Винга обернулась на прощание:

— До свидания, тетушка Ингрид! И снова послышался негромкий смех.

— Она много занималась тобой, когда ты была ребенком. Ты была очень избалованной и своенравной, но…

— Вот уж избалованной я не была.

— Ладно. Не была. Но вела себя так.

— Вот это может быть. Особенно, когда я вспоминаю себя тогдашнюю…

— Ты и сейчас так себя ведешь. Иногда. Но в этом нет ничего страшного. Наоборот, может быть доказательством сильной воли. С трудом подчиняешься другим.

— Да, — горько согласилась она. И поменяла тему. — Почему я не могу видеть тетю Ингрид? — хныкала она, в то время как они тихо пробирались по чердаку.

— Потому что ты обычная.

«И вовсе я не обычная», — хотелось возразить Винге. Но она промолчала.

— И что же, обычные люди не могут их видеть?

— Почему же. Петер видел их в Штрегешти. Потому что это было необходимо. Но они предпочитают не показываться. Для этого должны быть веские причины.

— Вы так долго разговаривали. Что тебе сказала тетя Ингрид?

Хейке ухмыльнулся. И прошептал, остановившись:

— Она сказала, что у меня хватит с тобой забот.

— Ну, — разочарованно протянула она в ответ.

— О да, но при этом она так весело смеялась, что я так и не понял, что она имеет в виду. И еще она просила меня хорошо приглядывать за тобой.

— Очень трогательно.

— Ты обиделась? И зря. Мы говорили в основном о сокровище и о Гростенсхольме.

— А об Элистранде?

— Не так много. Но пошли!

— Подожди! А почему мы не можем пойти в угол и посмотреть, что там?

— Мои способности недостаточны.

— Ничего не понимаю.

— Забыла, кого ждут все Люди Льда? Одного… со сверхъестественной силой.

— Так это не ты?

— Нет, почему ты так считаешь? Я всего-навсего Хейке. Тот, кто придет потом, только он сможет справиться с тем, что там, в углу.

— Но почему? Это что, так опасно?

— Само по себе нет. Но оно ведет к Тенгелю Злому.

— Ой!

— Вот так. Видишь ли, сначала Люди Льда не понимали, насколько это опасно. Двум нашим предкам эта находка стоила жизни.

— Кому?

— Колгриму и Тарье.

— Точно. В книгах Микаеля было написано, что они что-то нашли на чердаке.

— Книги… Это тоже трагедия. Книги исчезли.

— Пропали? Вовсе нет! Они у меня! Хейке недоумевающе посмотрел на Вингу.

— Ну ты же можешь понять… Я не могла оставить их в Элистранде. И взяла с собой, — поторопилась Винга с объяснениями.

— В ту усадьбу? А потом взяла в дом Симена? Но где же они? Книги должны быть невероятно тяжелыми.

— Ты же сам их и нес. В корзинке для сыров. Хейке уставился на нее. Потом засмеялся:

— А я всю дорогу гадал — как от одной-единственной козы может быть столько сыра!

Он наклонился к девушке, взял ее лицо в свои ладони и в восторге поцеловал в лоб.

Винга счастливо улыбнулась:

— А мама не целовала меня в лоб, а кое-куда еще.

— А я целую тебя в лоб, — строго проговорил он.

— Хейке, но что же там все-таки в углу?

— Мне лучше не знать.

— Но ведь любопытно же!

— Не только тебе, — горько улыбнулся он.

— А что тетушка Ингрид рассказала тебе о сокровище?

— Что давно пора его отсюда вызволить. Она рассказала много полезного о Снивеле и об остальных, обосновавшихся в доме. У них тут есть, между прочим, собаки.

— Ой, мы не сможем…

— Успокойся. Дида, о которой я тебе говорил, отлично управляется с животными. Пока мы тут, в доме, она гипнотизирует их с помощью заклинаний. Мар тоже обладает такими способностями. Умеет заклинать.

— Ага, Мар и Шира, все в Тарай-гае. Хейке… я совсем запуталась. Разве не говорили, что Ханна, колдунья из долины Людей Льда, Тенгель, Силье и их дети — единственные в роду! А теперь вдруг обнаружилось, что нас так много!