Особенно,... 
108 
— Мыслю вслух.
— Тогда давай членораздельно. Много намыслил?
— Много. Вспомнил. Никакое это не поветрие! Я статью читал. Это — эрготизм.
— Что?! — Это слово не было знакомо никому. Ильза сочла его неприличным.
— Отравление спорыньей. В зерне заводится плохо различимый глазом ядовитый грибок. Люди пекут хлеб и травятся. Белые мешки заражены, серые — нет.
Аолен побледнел от ужаса.
— Ты хочешь сказать, белые рясы специально расплачиваются с соседями отравленным зерном?!
— Вот именно! Хотя рядовые братья могут об этом и не подозревать. Знают те, кто дает им мешки.
— Какие чудовища! — Глаза Ильзы сделались большими и мокрыми. — Зачем они так поступают?!
Балдур Эрринорский невесело усмехнулся. Ему-то все стало понятно. Братья убивали двух зайцев одной стрелой. Точнее, одним мешком. С одной стороны, очищали от непокорных свои новые земли. С другой — демонстрировали новообращенным "чудо" божественного спасения от страшной болезни. Ведь на подлинные чудеса они были просто не способны.
— А куда смотрит верховная Коллегия? — удивлялся гном. — Уж им-то всегда до всего есть дело!
Колдун скептически поморщился.
— Верховная Коллегия безмолвствует. Кстати, магов пока не жгут.
— Хочешь сказать, они заодно?!
— Этого я утверждать не могу. Просто сообщаю факты.
— Тогда продолжай дальше. Как тебя самого на костер занесло? Ведь ты сильный колдун. Почему не отбился?
— Фактор внезапности, — ответил Балдур по-военному, — накинулись всей толпой. А магической угрозы я не почувствовал… — Он зябко передернул плечами. — Если бы Хельги не внял моим мольбам… Если бы вы не подоспели… Не знаю, смогу ли я вас когда-нибудь отблагодарить…
— Подожди! — перебил Хельги, бледнея. — Ты что, МОЛИЛСЯ мне?! Как богу?!
— Да, — подтвердил колдун смиренно, — ты был моей последней надеждой.
Взгляд Хельги сделался отрешенным, лицо потемнело.
— Я никому не внимал… — Он говорил тихо, будто бы сам с собой. — Я не слышал никаких молитв. Мы оказались на площади чисто случайно. Возможно, в этом есть заслуга Сил Судьбы, но только не моя! Это ужасно!
— Почему? — не понял Эдуард. — Все же хорошо кончилось!
— А если бы нет? — Хельги сделался агрессивным и раздраженным. — Каково это по-твоему — не оправдать чьей-то последней надежды?! Силы Стихий, как же страшно быть богом! Врагу не пожелаешь!
— Давайте сменим тему! — призвала диса. Ей не нравилось умонастроение брата по оружию.
— Нет! — упорствовал тот. И потребовал: — Клянитесь!
— В чем?!
— Что никто из вас больше никогда не станет мне молиться! Ни при каких обстоятельствах!
— Не больно-то и хотелось! — фыркнул Орвуд пренебрежительно. — Что за смысл молиться такому недоразвитому демону, как ты? Напрасная трата времени!
— Это вы сейчас так говорите. А я должен быть уверен! Клянитесь немедленно или… — Он запнулся, подыскивая подходящую угрозу.
— Да ладно, клянемся, не переживай! — Рагнар дружески хлопнул его по плечу.
— Не "да ладно", а по всем правилам!
Ильза вытаращила глаза.
— Что, клятвой Мельдаха?!
— Меридит, твой брат совсем спятил! — возмутилась Энка. — Ты должна на него повлиять. Он требует ужасного.
— Да не требую я Мельдаха! — завопил бедный демон. — Мне нужна формальная юридическая клятва, без всякого магического подкрепления.
— Тогда как ты узнаешь, что мы ее не нарушаем? — уточнил Эдуард с сомнением.
Хельги смерил бывшего ученика ледяным взглядом.
— Я думал, что могу рассчитывать на вашу порядочность!
Хорошо, что у этой сцены не было свидетелей. Участникам она казалась торжественной и полной драматизма, но со стороны выглядела бы весьма забавно. Каждый неловко привставал, насколько позволял низкий снежный свод, по кансалонскому обычаю поднимал над головой руку с раскрытой ладонью — она поневоле высовывалась в дымовой люк — и церемонно изрекал: "Клянусь, что с этой минуты и до конца дней моих не стану приносить молитвы демону-убийце Хельги Ингрему, подменному сыну ярла Гальфдана Злого, ежели таковой самолично не освободит меня от принесенного обета!" — а потом яростно дул на обожженные горячим воздухом пальцы. Текст клятвы составлял Орвуд, он лучше других разбирался в юридических процедурах и делопроизводстве. Эдуард счел ее никуда не годной и ни к чему не обязывающей, но предпочел помалкивать, чтобы не расстраивать бывшего наставника. Неважно, решил он, станет кто-нибудь молиться или нет, главное, чтобы Хельги об этом не узнал. А он не узнает, потому что сам ничего не слышит, а клятвопреступник наверняка не захочет себя выдавать. Так рассуждал наследный принц Эдуард-Карол-Хенгист Ольдонский, но не стоит его в этом винить. Ведь хотел он того или нет, а все-таки оставался сыном отца своего, Филиппа Подлого, и потомком предка своего, Ольдонского Кровопивца. А дурную наследственность не так-то легко перебороть…
108 
