100 
— У-у, надоели! — злился он потом. — Много они понимают в государственных делах! Завтра скажу им, что они болваны!
Но назавтра все шло по-старому, и так до самой границы. Аолен думал про себя, что если подлинная гармония между монаршей властью и народом возможна в принципе, то Оттон — ее живое и, пожалуй, единственное в мире воплощение.
На переправе через Венкелен случился казус. Ильза провалилась под лед, не дойдя до берега всего-то шагов десять. Несмотря на постоянные оттепели, река все-таки ухитрилась замерзнуть (что на этих широтах вообще случалось нечасто), и через нее был проложен санный путь. Однако сходить с него в сторону не следовало, подстерегали коварные полыньи. Ильза опрометчиво сошла. Порывом ветра с нее сорвало шапку, любимую, подарок самой королевы оттонской. И девушка кинулась вдогонку, спасать свое имущество. Но пробежала несколько шагов — и ухнула в воду по самые подмышки. В последний миг успела раскинуть в стороны руки, чтобы не нырнуть с головой. Она в ужасе цеплялась за края полыньи, но они обламывались мелким крошевом. Девушка барахталась в ледяной каше, друзья, растянувшись цепью, тащили ее за руки, сами ежесекундно рискуя — лед угрожающе трещал, на поверхности его выступала вода, — но тщетно. Течение затягивало бедняжку все глубже.
Спасение пришло неожиданно. Ильза почувствовала, что снизу, прямо под пятой точкой, у нее вдруг появилась опора. В следующую секунду чья-то сильная рука вытолкнула ее наверх, отшвырнула подальше от гибельной ямы. А затем из воды, фыркая как морж, вынырнул…
— Лавренсий Снурр!!! — Позабыв об опасности, девушка кинулась на шею своему спасителю, и тому пришлось спасать ее повторно.
— Я прямо сердцем почувствовал, что это вы! — радовалось чудовище. — Вышел на утопленника поохотиться, вдруг чую — не охотиться надо, а выручать! Ах, какая встреча! Сто лет не виделись! Дайте я вас обниму! — А потом спохватилось: — Ну вот что, хватит на льду толочься, идемте-ка к нам! Ильза-то совсем замерзла… Да и у всех у вас брюхи мокрые. Идемте, идемте! Офелия как рада будет! У нее для вас сюрприз!.. — Но, видя общую нерешительность, Лавренсий Снурр добавил: — Да вы не стесняйтесь! Не чужие ведь!
На самом деле заминка была вызвана вовсе не стеснением, а перспективой прыгать под лед, в холодную темную бездну. Даже тем, кто уже имел дело с нижними водами и знал про их необыкновенные свойства, было психологически тяжело сделать этот шаг. А еще труднее — убедить тех, кто подобного опыта не имел: Улль-Бриана и лошадей.
Лошади нырять не пожелали. Уперлись копытами — и ни в какую. Рагнару пришлось довести их до берега и оставить там под присмотром случайного прохожего — хотелось верить, что сторож будет лоялен к властям и не позарится на богатую добычу. С Улль-Брианом вышло проще. Несмотря на судорожные протесты, его спихнули в воду силой.
Жилище Лавренсия Снурра стояло совсем неподалеку. Это была чудесная теплая пещера, чистая и ухоженная, совершенно не похожая на его прежнее логово — сразу чувствовалась женская рука. Здесь все было как в настоящем "верхнем" доме, только очень крупное, под стать хозяевам: накрытая вязаным покрывалом гигантская кровать с прорезными сердечками на спинках, со взбитыми белыми подушками, красивый посудный шкаф темного дерева, высотой с человеческий дом, стол, покрытый ажурной салфеткой, три стула с высокими спинками…
— На заказ делали! — Лавренсий Снурр с гордостью погладил когтистой рукой грубоватую столешницу. — А половики, — он указал себе под ноги, — Офелия сама ткет. Рукодельница!
Но главным новшеством была не дубовая мебель и не тканые дорожки в черно-бело-голубую полоску. Главное новшество лежало в огромной колыбели и попискивало голоском удивительно тоненьким для существа таких внушительных размеров.
— Его зовут Паскуаль! — оповестил счастливый отец. — Первенца Лавренсия Снурра зовут Паскуаль Снурр! Звучит, а?! Офелия предлагала назвать его Гайусом Октавианом, но я сразу сказал: никаких аполидийских имен! Аполидий — рассадник скверны! Сын Лавренсия Снурра должен носить патриархальное, благочинное имя! Пусть будет Паскуаль, сказал я, и Офелия согласилась! Ну как он вам?! Правда, красавец?
— Прелесть!!! — взвизгнула Ильза совершенно искренне. А Эдуард от неожиданности поперхнулся. Потому что внешность крошка Паскуаль имел, прямо скажем, спорную. Вот что Хельги писал по этому поводу в своем дневнике.
100 
