108 
Малышка весело рассмеялась, сверкнув прелестными зубками, и страсть проснулась в черных глазах мужчины.
– Конечно, ведь я не живу в Севилье. Я из Гренады, но у моих родителей здесь имение, и мы приглашены на этот праздник. Мой отец дон Диего Карилло де Мендоза. А вы, кто вы?
Мигель низко поклонился. То было очень славное имя, и все в этой малышке говорило о величии ее рода.
– Меня зовут Мигель де Маньяра и…
Она прыснула, а потом и рассмеялась.
– О! Так это вас все называют Жуаном? О, как это смешно!
– Как? Смешно?
Мигель никогда даже не предполагал, что такая реакция возможна. Конечно, девушки хихикали и смущались, краснели и заикались… но до сих пор еще никто не смеялся ему в лицо.
– Как же вы меня себе представляли, сеньорита?
– Я не знаю… Очень мрачного, я думаю, со страшным лицом… Мне кажется, что я вас себе представляла похожим на дьявола. Но вы совсем не так страшны. Вы очень милы… и немного грустны.
Она смотрела на него спокойно, дружелюбно, слегка улыбаясь, все еще касаясь воды руками.
– Моя жизнь не весела, дона… Но вы мне не сказали, как ваше имя?
– Меня зовут Херонима.
Медленно, очень медленно Мигель осел на парапет рядом с ней. Как все это было странно, и как прелестно.
– Мою мать тоже звали Херонима… Она тоже была красива… как вы.
– Ее нет больше с вами?
Мигель горько покачал головой.
– Нет… и я принес ей много горя!
– Бедный дон Мигель!.. Вы должны думать, что теперь она более счастлива, и если она знала, что вы ее любите, вина ваша легче. Не нужно быть печальным, дон Мигель… Очень просто изменить свою жизнь, если она тебя не удовлетворяет. Достаточно только захотеть…
Вы думаете?
Инстинктивно он шарил рукой, ища упавшую булавку, но Херонима естественным жестом вынула свою из наколки и протянула ему с обескураживающей улыбкой.
– Я уверена!.. Вы должны попробовать. Я могу вам помочь, если вы хотите?
– Мне помочь?
В нем снова что-то вспыхнуло, но Херонима обезоруживающе улыбалась, а в глазах ее отражалось само небо. Она снова рассмеялась его замешательству.
– Ну, конечно… Мы можем быть друзьями.
Это предложение дружбы, сделанное прелестным ребенком юноше, которого боялись и обожали все женщины, перевернуло сердце Дон-Жуана. Светлое лицо Херонимы казалось ему воплощением чистоты, он видел в ней ангела, посланного ему небом во спасение. Конечно, он полюбил, более того, обожал ее, как женщину и как ангела… С того самого дня как он повстречал ее, Мигель не нанес более ни одного ночного визита. На улице спящей Севильи не было больше фигуры, закутанной в плащ, и только гитара плакала в ночи… Дон-Жуан хотел быть достойным той, которую желал. Впервые в жизни женитьба представлялась ему единственным возможным союзом… достойным Херонимы.
Он навещал ее множество раз, и вскоре вся Севилья знала о его намерениях. Это привело всех в замешательство, общество было дезориентировано, а Мендоза затосковал. Идея выдать свою чистую Херониму за этого человека, имевшего так много от сатаны, совсем не улыбалась дону Диего. Но Херонима уже отдала свое сердце Мигелю, и когда он пытался объяснить ей, за какого человека она собирается замуж, она лишь довольно улыбалась и отвечала:
– Почему я должна бояться этого, папа, если он искренне сожалеет о своей прошлой жизни, ведь он показал, что способен полностью от нее отречься.
– Ты думаешь, это серьезно?
Херонима приближается к отцу и нежно целует его руку.
– Господин мой отец… все во власти Бога, не стоит искушать его, загадывая в будущее. Вы хотите знать о нем больше, чем сам Господь?
На это ничего уже нельзя было ответить, а с другой стороны, альянс с богатой и знатной семьей Маньяра вполне удовлетворял дона Диего. И в конце концов, Херонима была первой и единственной девушкой, у которой дон Мигель не просил ничего иного, кроме руки… Мендоза согласился.
В последний день августа 1648 года в огромном кафедральном соборе Севильи под дождем поцелуев и цветов дон Мигель де Маньяра венчался с Херонимой де Мендоза в присутствии всей испанской знати. Мантильи всех красавиц были влажны от слез, им ничего не оставалось делать теперь, как удаляться в монастырь, потому что Дон-Жуан предпочел жизнь с одной единственной…
Грандиозные праздники прошли очень пристойно. Мигель и Херонима были счастливы. Они по-настоящему любили друг друга, но для Мигеля эта любовь приобретала все более сакральный характер, становилась своего рода религией, безумием. Жизнь, которую он стал вести с первого же дня брака, была прямой противоположностью годам юности. Он стал продолжать все дела отца, вошел в совет города и делил свое время между работой и женой.
108 
