77 
Простодушное лицо Рапена засияло. Он достаточно долго находился в Венеции, чтобы наслушаться рассказов о Ромео и Джульетте, и, видимо, уже представлял себе тайную любовь, сдобренную ароматом приключения.
– Можете рассчитывать на меня! – воскликнул он. – Я буду сама осторожность. – Затем, снова понизив голос, он прошептал сквозь усы тоном заговорщика: – Сегодня вечером, в сумерках… я буду ждать вас под акацией у Сан Захарии! Там мы сможем спокойно поговорить. Вы придете?
– Обязательно! Только осторожность и предусмотрительность! Чтобы ни в ком не возникло сомнение или подозрение!
На этом обещании они расстались, и Марианна едва удержала вздох облегчения. С некоторого времени у нее появилось ощущение, что она играет один из тех фарсов, которые доставляли радость парижским зевакам на Темпльском бульваре! Рапен отсалютовал, успев быстро и страстно пожать руку той, которую он отныне рассматривал как свое новое завоевание.
Патруль вошел в кордегардию, а Зани увлек разочарованную псевдокузину не к морю, а к центру площади, где рабочие собирались на строительстве новой серии аркад, предназначенных украсить последнюю незавершенную ее часть.
– Пойдем так, – буркнул он. – Так ближе.
– Но… я так хотела увидеть море…
– И увидишь. Так скорей выйдем к берегу. Солдаты не поймут, куда мы пошли…
Город оживился. Зазвонили колокола собора Святого Марка. Закутанные в черные вуали женщины, сопровождаемые слугами и в одиночку, уже спешили на утреннюю мессу.
Когда пришли на набережную, сердце Марианны остановилось, и у нее возникло искушение закрыть глаза. Она надеялась и одновременно боялась увидеть гордый силуэт стоящей на якоре «Волшебницы моря», брига Язона. Она попыталась убедить себя, но не могла избавиться от ощущения вины вернувшейся домой после измены супругу… Но, кроме небольших рыбачьих суденышек и нескольких барж, в акватории не было ни одного корабля, достойного этого имени. Однако Марианна не успела разочароваться, ибо она сразу заметила высокую оснастку больших кораблей с другой стороны собора Санта Мария делла Салуте, позади Морской таможни. Кровь ударила ей в лицо, и она схватила Зани за руку.
– Я хочу пойти на ту сторону, – сказала она, подтверждая жестом свои слова.
Мальчик пожал плечами и с удивлением посмотрел на нее.
– Тебе следовало бы знать, что мы идем туда, раз мы идем в Сан-Тровазо.
Затем, в то время как они направились к большой гондоле перевозчика, который доставит их на другую сторону Большого канала, Зани задал вопрос, уже некоторое время не дававший ему покоя.
Действительно, с тех пор как расстались с патрулем, маленький венецианец хранил странное молчание. Он шел впереди Марианны, засунув руки в карманы синих холщовых штанов, приподняв желтую шерстяную блузу, еще мокрую, спускавшуюся почти до колен. И у него был немного напряженный вид человека, чем-то не вполне удовлетворенного.
– Это правда, – сухо спросил он, – что ты горничная у баронессы… как бишь ее… ну, той, что трется возле сестры Бонапарта?..
– Конечно! Разве тебе это неприятно?
– Да уж… Потому что, если это так, ты тоже служишь Бонапарту! Солдат это сразу понял, было видно…
Подозрение и огорчение так ясно читались на круглом загорелом лице мальчика, что Марианна не решилась усилить его разочарование.
– Моя хозяйка, безусловно, служит… Бонапарту, – сказала она тихо. – Но меня политика не интересует. Я служу моей хозяйке, вот и все.
– Тогда откуда ты? Не отсюда, во всяком случае: ты не знаешь города и у тебя нет нашего акцента.
Она только слегка заколебалась. У нее действительно не было венецианского акцента. Но итальянский, которым она владела, – чистый тосканский, – подсказал ей вполне естественный ответ.
– Я из Лукки, – сказала она, солгав только наполовину.
Результат вознаградил ее за эту невинную ложь: ослепительная улыбка озарила озабоченное лицо Зани, и он снова подал ей руку.
– Раз так, тогда все в порядке! Ты сможешь войти в дом. Но надо еще пройти немного. Ты не очень устала? – спросил он с внезапным сочувствием.
– Да, немного, – вздохнула Марианна, которая уже не чувствовала под собою ног. – А еще далеко?
– Нет… немножко…
Заспанный перевозчик перевез их через канал, почти пустынный в этот утренний час. Начинающийся день обещал быть исключительно прекрасным. Голуби трепетали в нежно-голубом, хорошо промытом ночной грозой небе. Дул пропитанный запахом соли свежий морской бриз, и молодая женщина с наслаждением дышала им, а на месте, куда они медленно приближались, делла Салуте в чистом воздухе раннего утра походил на гигантскую раковину. Это был день, предназначенный для счастья, и Марианна не решалась спросить себя, что он уготовил для нее.
77 
