104 
Боязливо осмотревшись, она поискала высокую фигуру Бофора, но не нашла. Зато услышала недалеко от себя неторопливую речь Талейрана. Он присоединился к группе, окружавшей мэтра де Фонтане. Великий светоч Университета очередной раз предавался занятию, которое он предпочитал: прославлять вообще творения его божества, мэтра де Шатобриана, и, в частности, его последнюю книгу «Мученики», совсем недавно увидевшую свет. Сочинение имело большой успех как у книготорговцев, так и у страстных хулителей, так что вполне понятно, что у Луи де Фонтане дел было по горло. Привлеченная его приятным голосом, Марианна подошла, решив попытаться осторожно поговорить с Талейраном, который, стоя перед оратором, с насмешливой полуулыбкой посматривал на него. Поговаривали, что князь не очень строг в вопросах морали, циничен, не признает условностей. Может быть, он будет меньше, чем она думает, шокирован, узнав, что она убила мужчину.
– Я утверждаю, что нет ничего прекрасней «Мучеников», и не понимаю, дорогой князь, – говорил Фонтане, – как вы можете с пренебрежением относиться к одному из самых значительных творений нашего времени!
– Мэтр де Шатобриан нагоняет на меня скуку, дорогой Фонтане, – заговорил в нос Талейран. – Отшельник из Волчьей Долины охотно взялся бы и за самого Бога или в крайнем случае за Моисея. По его мнению, ему одному в мире известно, что такое мученик.
– Вы несправедливы. Признаюсь, что я очень восприимчив к красоте образов и чувств. И больше всего я люблю великолепную сцену, когда Еврода и Симодосею собираются сожрать хищные звери.
– Вместе с самим произведением! – усмехнулся Талейран. – А теперь забудьте хоть на время вашего Бога, друг мой, и пойдемте с нами послушать музыку. По-моему, она усмиряет хищных зверей гораздо лучше мэтра де Шатобриана, э?
Приглашенные тотчас направились к музыкальному салону, и Марианне пришлось отказаться от разговора с князем. Она должна была петь, и она последовала за другими с неприятным ощущением, что вряд ли сможет издать хоть один звук. Ее ожидала неминуемая катастрофа. И, раз в любом случае все было потеряно, какой смысл добавить к тому, что она вынесла, еще и публичную экзекуцию, став мишенью для насмешек всех этих людей? Остановившись у входа, она пропустила людской поток и направилась к лестнице. Она хотела подняться к себе, надеть пальто, затем позвать карету и отправиться на улицу Гранж-Бательер, где дождется возвращения Доротеи де Перигор, единственной, как ей казалось, кто может ей помочь. Но ей не удалось сделать и двух шагов. Неожиданно возникшая мрачная фигура американца преградила ей дорогу.
– Куда же вы? – спросил он, схватив ее за руку. – Музыкальный салон там! Разве вы не собираетесь петь для нас?
Его тон был таким естественным, словно они расстались только накануне, но именно это спокойствие испугало Марианну больше открытой угрозы. Она попыталась освободиться, призывая на помощь все свое мужество.
– Прошу отпустить меня, сударь. Я не имею чести знать вас.
Он рассмеялся, показывая ослепительно белые зубы, но не выпустил свою жертву.
– Где же вы научились петь, дорогая мадемуазель Малерусс? Ведь так?.. Кстати, где вы выудили это имя? Оно ужасно, вы знаете?
– Ужасное или нет, оно мне подходит, и я еще раз прошу отпустить меня. Нам с вами нечего делать вместе.
– Это вы так думаете! А по-моему, нам есть о чем поговорить. И я не собираюсь отпускать вас, милая Марианна! Кстати, если вы хотели, чтобы вас не узнали, надо было, по крайней мере, изменить кое-какие мелочи: глаза, волосы, лицо, ваше тело… Я вас отпущу только при условии, что вы пойдете к ожидающему вас роялю, да и то не сразу. Я буду удерживать вас до тех пор, пока вы торжественно не поклянетесь поговорить со мной без свидетелей!
– Уединиться с вами? Здесь? Но это невозможно!
– У вас же есть комната.
– Она рядом с комнатой княгини. Это угрожает моей репутации!
– И вы, конечно, очень беспокоитесь о ней, – кровожадно ухмыльнулся Бофор. – Тогда найдите другое место, только побыстрей. И не спрашивайте больше, почему я вас держу, как не спрашивают полицейского, поймавшего вора на горячем.
Марианна повела обезумевшими глазами в сторону окон. Никогда еще ей не было так плохо. В этом человеке ощущалось что-то дьявольское! Она вдруг вспомнила о маленьком павильоне в глубине парка. Его называли Малый Трианон г-на Матиньона, и он большей частью пустовал. Она быстро прошептала:
104 
