101 
— Вы останетесь здесь, пока я не разрешу вам уйти.
Впервые она услышала властность и угрозу в его голосе. Ей захотелось спрятаться, исчезнуть, и именно поэтому она не сдалась.
— Остаться? Я имею право идти, куда хочу. Это мой мир.
В его глазах засверкали молнии, небо потемнело и затянулось тучами.
— Этот мир был моим, когда вы, люди, еще прятались по пещерам. Он будет моим и после того, как вы превратитесь в пыль. Помните об этом!
— И почему я спорю с вами? Вы иллюзия. Миф.
— Я так же реален, как и вы. — Кэррик схватил Джуд за руку, и его рука оказалась крепкой и теплой. — Я ждал вас триста лет. Если я ошибся и должен ждать еще триста, я хочу знать, почему. Так что объясните мне, почему вы отказали мужчине, когда он попросил вас стать его женой.
— Потому что я сделала свой выбор.
— Выбор, — презрительно повторил Кэррик и отвернулся. — О, вы, смертные, и ваш проклятый выбор! Вечно с ним носитесь, но судьба настигнет вас в конце концов.
— Может быть, однако до тех пор мы сами выбираем, как нам жить.
— Даже если выбираете неправильно? — Он повернулся к ней, искренне озадаченный.
— Да, даже если неправильно. Мы такими созданы, Кэррик. Мы не можем изменить свою природу, свой характер.
— Вы любите его? — Кэррик увидел ее сомнения и улыбнулся. — Леди, вы возьмете на себя труд солгать иллюзии и мифу?
— Нет, я не стану лгать. Я люблю его.
Кэррик со стоном воздел руки к небу.
— Тогда почему вы не хотите принадлежать ему?
— Я никогда больше не стану ничьей вещью. — Голос Джуд окреп, в нем зазвучала уверенность. — Если я и буду принадлежать кому-то, то только на равных правах. Я когда-то отдала себя мужчине, который не любил меня, потому что это казалось разумным, и потому…
Джуд закрыла глаза на мгновение, понимая, что никогда не признавалась в этом даже самой себе.
— Потому что боялась остаться одна. Ничто не пугало меня больше, чем одиночество. Но я поняла, что это неправильно. Я учусь жить одна, учусь любить себя, уважать себя такой, какая я есть.
— Значит ли это, что, научившись быть одинокой, вы должны оставаться одинокой?
— Нет. — Джуд вскинула руки и резко повернулась. — Мужчины… — пробормотала она. — Почему мужчинам надо все раскладывать по полочкам? Просто для того, чтобы стать счастливой, необязательно выходить замуж. Я не изменю свою новую жизнь, не стану рисковать, бросаясь очертя голову в замужество, только если не захочу этого больше жизни. Я не выйду замуж, пока не пойму, что для моего мужчины я на первом месте. Я, Джуд Фрэнсис Мюррей.
Последние слова она почти выкрикнула, прижав руку к сердцу. Кэррик задумчиво смотрел на нее.
— На меньшее я не соглашусь. Да, я люблю Задана, да, мы любовники, но я не стану падать в обморок от восторга, услышав, что ему нужна жена и на меня пал его выбор. На этот раз выбирать буду я, уж будьте уверены.
Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, Джуд с вызовом взглянула на Кэррика и вдруг поняла: она только что облекла в слова все, что копилось в ней. Да, она никогда-никогда не согласится на меньшее.
— Я думал, что не понимаю смертных, — помолчав, произнес Кэррик. — Но теперь я думаю, что не понимаю смертных женщин. Объясните же мне, Джуд Фрэнсис, почему одной любви мало?
Она тихо вздохнула.
— Вот так уж.
— Почему вы говорите загадками?
— Потому что, пока вы сами не поймете, бесполезно объяснять. А когда поймете, то никаких объяснений не понадобится.
Кэррик что-то пробормотал по-гэльски, покачал головой.
— Помните, что выбор, единожды сделанный, может сотворить судьбу или разрушить ее. Запомните это.
И он растворился в воздухе.
Эйдан злился на женщин не меньше Кэррика. Он посмеялся бы, если бы ему сказали, что уязвлено его самолюбие. Он обозвал бы идиотом того, кто сказал бы, что его горло обжигает тревога. Если бы тот же идиот сказал ему, что сердце болит от обиды, он бы вышвырнул его из паба.
Но он чувствовал все это: и злость, и тревогу, и обиду, и боль. И растерянность в придачу.
Он был так уверен, что понимает Джуд, что знает ее душу и сердце так же хорошо, как ее тело. И было унизительно сознавать, что он допустил промашку. Конечно, он поспешил, но он и мысли не допускал, что она так холодно, так небрежно отвергнет его предложение.
101 
