Последние отзывы

  113  

Она была почти такой же высокой, как я, благоухающей, горячей.

– О, Ашур!

Я вздрогнул, почувствовав ее прильнувшее тело, ее губы на своих губах. Поцелуй длился – слишком долгий для брата с сестрой, слишком краткий для любовников. Я стоял неподвижно. Габриэлла подняла голову и заглянула в самую душу.

– Я знаю, – сказала медленно, – знаю, милый… но почему ты так долго не возвращался?

Я молчал.

– Я ждала тебя, брат мой Ашур, – Габриэлла свободно взяла меня под руку – Идем, я все расскажу тебе и ты все расскажешь мне.

Но она заставила говорить меня. Она слушала мой рассказ, ухаживая за мной, как служанка. Протягивая руку за бокалом, я встречал ее пальцы, наклонив голову, чувствовал невесомое прикосновение ее волос, видел ее светлую улыбку, ее прекрасные, молящие о чем-то глаза…

Ее ли присутствие или старое вино, которого было выпито немерено, было причиной – но через некоторое время я был не в состоянии ни беседовать, ни передвигаться самостоятельно.

Габриэлла довела меня до уже приготовленной спальни, от всей души смеясь над моими попытками раздеться, сама помогла мне. Я уперся локтями в постель – голова кружилась и неумолимо тянула меня назад – но я все-таки увидел, как Габриэлла смотрит на меня. Нежность, испуг и жалость…

– Ашу-ур…

Не успел я и слова сказать, как она упала рядом с кроватью на колени, целуя мой разукрашенный шрамами живот. Мгновение я глядел на ее склоненный затылок, рассыпавшиеся по постели волосы. Потом, стремительно трезвея, резко, грубо оттолкнул ее голову.

Габриэлла качнулась, но не упала, обхватив меня сильными руками. Вскинула затуманенные молящие глаза.

– О, Ашур, как я тосковала по тебе! Любимый мой!

Я смотрел на нее, не веря своим ушам, потом наклонился, жадно отыскивая ее горячие губы.

Она с легким вздохом повернулась ко мне, прижавшись упругой мягкой грудью. Пальцы медленно скользили по моей коже.

– Ты изменился… – тихо сказала Габриэлла. Я улыбнулся в темноте.

– Постарел?

– Нет. Ты стал нежным. Раньше ты умел только брать. И мне это нравилось.

– Скажи… – спросил я, помолчав. – И давно мы?..

– Давно. Хотя сначала я колебалась между тобой и Ас-муром. Как ни странно, выбрала тебя.

От ее шепота по телу пробежали мурашки.

– Действительно, странно…

– Бедный мой, – сказала Габриэлла. – Как ты настрадался…

И вновь я ощутил ее загоревшееся тело, ставшее на мгновение единственным, ослепительным, пьянящим…

Это пришло ко мне ночью – так ясно и четко, что я мгновенно проснулся. Приподнялся на локте, вглядываясь в почти неслышно спящую Габриэллу.

Я никогда не знал этой женщины.

Никогда не знал ее. Никогда не спал с ней. Никогда не любил ее.

Эти дни были днями сумасшествия. Габриэлла была щедра и высокомерна, вспыльчива и холодна, ненасытна и изобретательна: она не могла наскучить, а ее великолепное тело – пресытить. Я совсем перестал следить за течением времени. Я перестал думать о будущем, о Королевском совете. Вообще перестал думать.

Понемногу Габриэлла рассказывала мне о прошлом, но хотя то, что я узнавал, было невероятным и, наверно, чудовищным, я и это воспринимал как данность," как какие-то исторические факты, которые происходили со мной, но теперь меня совершенно не касались.

Мы с Габриэллой были в заговоре против короля и, соответственно, против всей нашей семьи. И обладая дьявольским честолюбием, безрассудством и расчетливостью, в конечном счете стали виновниками смерти нашего брата. Габриэлла вступила в сговор с воинственным северным народом, уже давно косо поглядывающим на укрепляющийся Элджеберт, и подала мысль навести подозрение на Ганелону – через меня, которому Асмур слепо доверял. Мы же задумали и убийство короля во время одного из боев, хотя вовсе не наша заслуга, что оно произошло на самом деле.

От нее же я впервые услышал о знаменитой Королевской Шкатулке. Когда ребенку королевской крови исполнялся год, его относят в семейное святилище. Камень, который брал в руки ребенок, считался его талисманом и сопровождал хозяина всю его жизнь, даруя ему колдовские способности – ими была знаменита вся королевская семья. Я же, утратив свой талисман – бриллиант, – стал обыкновенным человеком, может, чуть сильнее, выносливее и умнее.

Хотя с последним можно было и поспорить.

Габриэлла влетела, разъяренная, как пантера, и оттого еще более красивая.

  113