114 
Единственное, что не удалось выяснить, так это имеет ли Ковалевский отношение к квартирам психически ненормальных людей. Рыбаков, которого сомнения не покинули, решил оставить эту тему на будущее... Почему он решил, что Николай может быть при делах, Денис не мог себе объяснить, вроде тот ни о чем таком не говорил. Но наслаивались и завязки в прокуратуре, и интерес к недвижимости, и купленные менты, и проект Ковалевского о создании общественного движения «За права очередников», и многое другое.
Особенно общественное движение, якобы имеющее цель помочь несчастным очередникам. Рыбаков прекрасно знал, чем это обычно заканчивается. Через два-три года «очередники» пополнят ряды «обманутых вкладчиков», а председатель движения и главный бухгалтер ударятся в бега. Городская прокуратура вынуждена будет возбудить уголовное дело и начнет вяло искать десяток-другой граждан, исчезнувших в процессе переезда из коммуналок в квартиры улучшенной планировки. Еще через пять лет дело заглохнет и расследование приостановят.
В середине разговора в кафе совершенно неожиданно вломились Садист, Горыныч и Тихий. Будто другого места перекусить не нашлось. Горыныч на пороге открыл было рот, но Садист успел успокоить приветливого братана тычком в бок. Сразу было видно, что Рыбаков занят делом, иначе бы не нацепил элегантные очки и не выглядел бы провинциальным брокером. Троица разместилась в углу, за спиной у Ковалевского, для разминки поорала на нерасторопного официанта и приступила к приему внутрь белковых масс, то бишь шашлыка. Горыныч раз в минуту отрывался от еды и показывал Денису сцепленные руки. Мол, мы здесь, только мигни, твоего собеседника враз унесут, сообразить не успеет!
«Интересно, — подумал Рыбаков, — если я знак подам, они здесь Николашу замесят или на улице пристанут? Главное сейчас — невозмутимость, следить за собой, а то Горыныч не так что-нибудь поймет, в секунду ведь из-под Коваля стул вышибут и сверху прыгнут...»
Ковалевский разбубнился о строительстве дома, на который выделяется кредит под гарантии местной администрации. Это было уже что-то конкретное. Естественно, глуповатый и жадный Николай искал пути обкрутки денег. Денис вскользь упомянул о шапочном знакомстве с управляющим одного из банков Министерства обороны и затронул выгодную тему новых технологий. Ковалевский схватился за обе идеи, выяснил, что у «Миши» высшее техническое образование, и нудно попытался склонить его к сотрудничеству, сразу пообещав место заместителя генерального директора в своей фирме — «Михайлов» пожал плечами и пообещал подумать.
Барыга сел на крючок крепко, радужные перспективы — ничего не делать, получать много денег — застряли в его мозгу еще в раннем детстве, когда он месил грязь в деревеньке под Брянском. Тогда ему мерещились комсомольская или партийная карьера, спецраспределитель, «Волга» в личном пользовании, отдых в самой настоящей Болгарии, угодливые лица подчиненных, теперь — роскошные особняки во Флориде, коллекции спортивных машин, златокудрые любовницы, перстень с двадцатикаратным бриллиантом, приемы в его честь. «Михайлов» был подходящим кадром для использования, очередной ступенькой к успеху. Свою работу сделает, и хорошо, пусть валит от греха подальше. Ковалевского злить опасно, «его» менты и детективы кого хошь «уделают». То, что в ситуации с Огневым он крупно прокололся и уже против него было возбуждено дело, Колюню волновало мало — Воробейчик прикроет, вовремя сообщил, когда жареным запахло. Пусть теперь ищут, время пройдет, и все заглохнет. Жаль, следователя сменили, с Поляковой Ковалевский успел договориться, денег пообещал. Но, к счастью, не дал и спокойно дела делал. Тетка закомплексованная, мужика нет, воспитание бабье — импозантный бизнесмен не мог такой не понравиться. Из кожи вон лезла, вернее, из жировых складок. Тянула, дело приостанавливала, Огневу врала — ну и ладненько. Как ситуация переменилась — адью, красотка перезревшая, сама разбирайся.
Ковалевский настоял отвезти «Михайлова» — к Невскому, тот был вынужден согласиться.
Горыныч грустно проводил их взглядом.
* * *
— У тебя есть план? — спросила Ксения.
— А как же! — рассеянно брякнул Денис. — Туркменский, целый коробок, для себя держу...
— Может, в другое время веселиться будешь?
— Ага...
— Ну, так ты подумал?
— А что тут думать? Берем барыгу на доктора [137], и все дела...
114 
