Особенно,... 
90 
И правда, в ту же минуту матрос Джонсона отбил склянки, словно прощаясь с викингом Стёте колокольным звоном.
– Йоз, – виновато сказала Сандра, когда я уже принял вахту и один из моих ребят принес мне кофе, – извини, я зажигалку твою утопила.
– Ну вот, – уныло отозвался я. – Почему?
– Кэп-то еще страшнее, чем я думала, – объяснила Сандра, – даже этот рыжий викинг с ним не сравнится.
Мы помолчали. Курс был теперь неинтересный – сто шестьдесят или около того, корабль рыскал, словно искал выход из тумана. А меня мучил вопрос, что же было в этом кожаном свертке.
– Сандра, – сказал я, – ты спать не идешь. Отпусти меня с мостика на пять минут.
– Ага! – вскричала она. – Ну иди, но с тебя рассказ! Я же тебя знаю, ты библиотекаря расспрашивать идешь, скажешь, нет?
– С тебя зажигалка, – отпарировал я. По сути дела, возразить мне было нечего.
Когда я вернулся, корабль уже не рыскал: Сандра с ее чувством паруса быстро все настроила как надо.
– Ну? Что говорит наш слепой Хорхе?
– Угадай, – ответил я. – Ответ оказался таким простым, что мы могли бы и сами догадаться.
– Книжка? – догадалась Сандра. – Почитать?
– И не просто книжка, а стихи. Или даже песни.
– А у нас откуда?
– Библиотекарь говорит – нарыл. В прошлый раз Стёте пожаловался, что скучно ему. Полторы тыщи лет в море, ни поработать, ни повоевать. Ну вот и достали ему стихов.
– А он за это что капитану дал?
– Библиотекарь не знает. Мало ли.
Мы снова замолчали. Сандра все не уходила с мостика – переживала, видимо, встречу.
– Ты чего смурной такой? – спросила наконец она. – Все из-за зажигалки дуешься? Ну, зажигалка за мной, не расстраивайся…
– Да нет, – объяснил я. – Вулкан. Так и не посмотрел.
Сандра спустилась в штурманскую рубку и надолго там застряла.
– Знаешь, – сообщила она снизу, – куда кэп следующий курс проложил? На Сицилию!
– Этна? – обрадовался я. – Этна сойдет.
Юлия Боровинская
Нити и основа
Нора хорошая, Нора прекрасная, внешние уголки ее глаз приподняты вверх, и уголки ее больших губ приподняты вверх, и даже концы коротких волос завиваются вверх. Она не умеет ни стоять, ни даже просто ходить – летит, бежит, прыгает, оступается и взлетает вновь, оттого на ногах у нее – вечные синяки и царапины, а широкие губы – сухие, в трещинках. Вообще-то почтальону полагается фургончик, но Нора, как только пришла на эту работу, сразу же отказалась: у нее и прав-то нет, и вообще, за рулем же нужно СИДЕТЬ! Она лучше так, ей не тяжело, ей всего-то двадцать один год. И мужа у нее пока нет – из всех городских мужчин поймать Нору может только ее отец, монтер Жак: с первой звездой он выходит на улицу и ждет, пока длинная (почти на голову его выше!) и тонкая, как флагшток, Норина фигурка не замаячит вдалеке. Тогда Жак широко расставляет руки, чтобы не пропустить и поймать дочку в объятия, и комбинезон его пахнет металлом, резиной, пластиком, чуть-чуть гарью – родной запах, и Нора падает в сон мгновенно, на бегу, на лету…
Да, Нора прекрасная, но отчего же она встает так рано, почему же ей, проснувшейся с рассветом, кажется, что в десять утра уже можно стучать в окно и звонко выкрикивать: «Корабль! Скоро придет корабль!»
Эвридика просыпается и сбрасывает с себя все одеяло разом одним плавным, но быстрым движением. У нее слишком широкие бедра, слишком тяжелая грудь, она несет на себе всю эту избыточную, пышную плоть, как дорогую шубу, и ей всегда жарко, даже тогда, когда остальные ёжатся от сквозняка и просят закрыть окна. Спать бы ей еще да спать, вот и юный подмастерье ювелира – голенастый, длинноногий, она зовет его «Кузнечик», ах, зачем не у кузнеца он в подмастерьях! – так сладко посапывает рядом. Но разбуженная Эвридика уже не возвращается в сон, встает, накидывает длинный халат, выходит в сад, а там чудная Нора взялась рукой за ствол молодой сливы и кружится – это чтобы и не уйти и не останавливаться.
– Так что за корабль? – спрашивает Эвридика с утренней хрипотцой в голосе и закуривает.
Из всех женщин городка она одна еще не бросила курить – и не собирается. Только зря в самом центре витрины табачной лавочки пылится пачка с тонюсенькими сигаретками – Эвридика курит самые простые, белые, короткие, с синими буквами на этикетке.
– Это такой корабль, где есть книги для всех, для всех, для всех! Все самые главные книги мира! И если ты найдешь там свою книгу, то…
Эвридика улыбается, выпуская струю дыма прямо из улыбки, а Нора проносится насквозь, не растеряв ни одного солнечного блика в волосах.
90 
