164 
Жена президента с удовольствием прошлась по школе и уже выходя она остановилась и посмотрела на статую. А я смотрел из окна старой котельни – на неё.
– Ты же такая как и я. Мечтаешь, любишь, надеешься…
Только ты даже не посмотришь на меня. Потому что я ноль по жизни.
И от отчаяния я снова засвистел свои мелодии.
Понимая что лишь одно есть у меня в жизни чего не имеешь ты – я умею сочинять мелодии.
И только это отличает меня от нуля.
Впрочем. тебе это наверное глубоко пофиг…
И поняв это я жалобно вздохнул… мелодия застыла у меня на губах… вот именно. Полный ноль И пора признаться себе в этом.
У меня по щекам потекли слезы… как вдруг я поймал себя на мысли что статуя певицы повёрнута прямо ко мне. Мне даже вдруг показалась что она смотрит прямо мне в окно.
У меня даже мороз прошёлся по коже от этой мысли…
Жена президента давно уже уехала.
А я всё пел и пел свои песни. И смотрел в лицо этой мраморной статуи.
Белого цвета, женщина лет 25-ти.
– Кем ты была в жизни?
По ходу своей работы я должен был ходить ночью по школе – выпускать воздух с труб.
В тот же вечер я нашёл на стене школьного коридора фотографии и портрет этой певицы. Оказалось что она жила почти сто двадцать лет назад. Я внимательно всматривался в её фото – красивое лицо, одухотворённое, нежное, с тонкими изящными линиями губ и бровей.
– Ты красивая – прошептал я.
Вздохнул, и пошёл на чердак – старый и грязный. Где только лучик моего фонарика показывал мне проход среди сотен труб, освещая небольшой туннель который вёл меня в чёрную темноту и обратно. В котельню.
На следующий день меня отругали ещё пуще прежнего. Оказалось я забыл развоздушить одну трубу. И преподаватель который очень замёрз во время урока пожаловался директору на нерадивого котельщика.
Мне объявили строгий выговор и пообещали уволить в следующий раз.
Больше петь песни мне не хотелось.
– Будьте Вы прокляты, мои песни – вдруг сказал я. И решил завязать с ними навеки.
Что дали они мне? Кроме пустых надежд и разрушенных мечтаний?
Днём я изучал параметры котла, его характеристики и правила эксплуатации.
И старался не знать душевных мук более.
Вечером выглянув в окно я тут же отпрянул – статуя снова смотрела на меня. Прямо в моё окно. Только теперь мне почему-то показалось что она печальнее чем прежде.
Я тут же закрыл занавеску.
– Да когда же заберут тебя наконец?
Решил все трубы на чердаке обойти два раза. Чтобы наверняка. Но не тут то было.
На чердак каким-то образом залетел голубь. Он в страхе кидался между трубами, кричал и пытался найти выход в темноте.
– Дурачок… не бойся – сказал я.
И решил оставить двери открытыми чтобы голубь вылетел.
Утром был новый скандал – кто-то доложил директору что я не ходил по трубам как положено. Но доказать не смогли.
Лишь кричали до хрипоты – откуда такие бездельники берутся?
Отпустили с обещанием что это было последнее предупреждение.
Понурив голову я вернулся в котельню.
Мне хотелось плакать.
Открыл шторы я посмотрел во двор и тут же отскочил от окнах… я вдруг увидел слезы на глазах у статуи.
В изумлении я вышел из котельни… осторожно подошёл к ней – Слава Богу, нет. Это капли вечернего дождя начали падать с неба.
Статуя как и прежде смотрела куда-то в сторону распростев руки предо мной.
– Ты тоже несчастная? – Вдруг спросил я её. И осторожно подошёл ещё ближе. Мы были одинакового роста.
И капли дождя стекали по её глазам, как и моим тоже, напоминая слезы. Мне вдруг стало жало её почему-то…
– Плачет как живая.
И я вдруг прижался к ней, чувствуя как наши груди соприкоснулись, моя – живая, тёплая. И её – холодная и каменная.
– Тебе стало теперь легче? – Спросил её.
И тут же отпрянул от статуи.
– Я действительно становлюсь отшельником… или может схожу с ума?
Повернулся и пошёл на обход труб.
Сегодня должен обойти все трубы, даже если голубь будет биться об меня и ломать себе крылья.
– У меня есть другой выход?
Я зашёл на чердак но голубя уже не было.
– Улетел! – С облегчением подумал я, обошёл все трубы почти в полной темноте лишь освещая дорогу слабым лучом фонарика. И начал спускаться обратно по лестнице ведущей в школьный коридор.
164 
