76 
– Что это?.. – нервно оглянулась Ракель.
Нас обеих вдруг чуть не сбило с ног сильным порывом ветра, ударившего в нас. Невольно мы оказались прижатыми друг к другу. Нож выпал из руки девушки, но он ее уже и не интересовал. Ракель жалась ко мне, будто испуганный ребенок, и затравленно озиралась.
А от сильного ветра уже сыпались с ужасным звоном остатки оконных стекол. Где-то в углу искрила проводка. Чуть позже раздался скрежет, такой, будто разминал ржавые шестеренки остановленный на долгие годы старик-станок. Вспыхнул и погас свет, осветив на мгновение квадратное помещение цеха. И мне в это мгновение показалось, будто рядом с нами поднимается с пола и медленно распрямляется высокая фигура в длинном плаще.
– Какого черта! Что тут происходит? – истерично взвизгнула Ракель, вцепившись в мою руку с такой силой, что наверняка на коже останутся в виде синяков следы ее пальцев.
Свет мигал с нарастающей амплитудой, искрила проводка, бряцали, будто старинные рыцари доспехами, разбуженные механизмы. Фабрика стряхнула дневное оцепенение и ожила.
– Бежим! – крикнула я Ракель, хоть она и стояла рядом со мной. – Давай же!
Мне пришлось потянуть ее за руку, так как она словно окаменела.
– Я сплю, да?
– Нет, ты пьяна, и это твои глюки, – проворчала я. – Давай же, красотка, шевели ногами! Если сама не хочешь остаться тут с крысами…
Похоже, фобией Ракель были крысы, так как она наконец-то услышала меня и рванула с места, все так же не выпуская моей руки. Теперь она тащила меня.
– Быстрее! – я даже не поняла, кто из нас двоих это крикнул – она или я. Из соперниц и врагинь мы, объединенные ужасом, стали роднее сестер-близняшек.
Переходы, лестницы, коридоры, офисные помещения – все то же самое, только теперь в обратном порядке. Луч света от фонарика скакал так, что я уже давно перестала освещать им путь. Впрочем, свет нам был не нужен, так как фабрика искрила проводкой, мерцала голыми грушеподобными лампочками. Оживший монстр. Когда мы пробегали одно из офисных помещений, створки мирно стоявшего шкафа вдруг распахнулись, и на нас с верхних полок посыпались пыльные бухгалтерские книги. Я, не вырывая своей руки из пальцев Ракель, прикрыла голову рукой с фонариком, но все равно несколько раз ощутимо получила по затылку старыми переплетами. Ракель тоже досталось: она выругалась и жалобно что-то пробормотала.
– Скорее, Ракель, скорее, – прикрикнула я, когда девушка неожиданно остановилась.
– Там… – она ткнула дрожащей рукой куда-то в сторону.
– Что там?! – нервно переспросила я, направляя фонарик в указанную сторону. И не увидела ничего особенного.
– Ужас какой… – выдохнула она.
И вдруг, выпустив мою руку, рванула вперед с такой скоростью, что я быстро упустила ее из виду.
– Ракель! Стой!
Бесполезно. Она умчалась вперед. И напрасно кричала я ей, что разделяться опасно, что мы должны быть вместе, если желаем отсюда выбраться.
Внезапно я почувствовала холод. Нечто, приблизившись ко мне на цыпочках, подуло в затылок. И от этого прикосновения ледяного дыхания замерз не только затылок, все тело будто покрылось инеем. Я почувствовала холод, слабость, головокружение и сонливость. Мне уже никуда не хотелось бежать, просто прилечь прямо на этот пыльный пол и уснуть… Привел меня в чувство отчаянный визг Ракель.
– Что с тобой?! – заорала я, срываясь с места со спринтерской скоростью.
Картины, одна ужаснее другой, замелькали в моем воображении: Ракель упала с лестничной площадки, Ракель зашиб какой-нибудь сорвавшийся со своего места механизм, Ракель догнал тот, кто за нами гнался.
Нет. Ее нога просто застряла между прутьев металлической ступеньки.
– Я не могу выбраться, – со слезами в голосе прокричала она, когда я подбежала к ней. И истерично задергала ногой.
– Погоди! Не суетись! Дай погляжу!
Не понимаю, как нога в тяжелом грубом ботинке умудрилась проскользнуть в такую щель? Зазор между чугунными прутьями был слишком мал для этого. И тем не менее Ракель попала в ловушку.
– Мы погибли, погибли, – расплакалась она и еще отчаянней задергала ногой.
Мне подумалось, что девушка даже готова, как попавший в капкан зверь, перегрызающий себе лапу, сделать нечто подобное. Если бы могла.
– Не погибли, успокойся!
76 
