Особенно,... 
89 
– Не остыли, Рауль. Кстати, мой дедушка вчера улетел в Испанию, сказал, что у него остались там какие-то незавершенные дела. А теперь, дорогой мой, – сменила я тему, смеясь. – Если ты собираешься отправиться за чемоданом, я тебя не отпущу, даже если ты скажешь, что вернешься через пятнадцать минут. У вас, испанцев, привычка не торопиться. Ушел ты в прошлый раз на пятнадцать минут, вернулся почти через три месяца. Нет, дорогой, за твоим чемоданом мы съездим вместе. Позже. А пока…
– Тшш, – прервал он меня, беря за руку и усаживая к себе на колени. – Мы уже и так слишком долго болтаем.
Его поцелуи пахли морем, а на вкус были такими сладкими, как та дыня, которой он кормил меня из рук.
* * *
… Пожилой сеньор неторопливо подошел к старым деревянным воротам и остановился в нерешительности. Старая фабрика за то время, что он отсутствовал, превратилась в скелет.
– Проклятая, – прошептал он сквозь зубы. – Отняла у меня родителей, отняла сына, чуть не отняла внучек. Да-да, знаю, не в тебе дело, а в том существе, которое поселилось внутри. Ну что ж, я пришел.
Сеньор всем телом налег на скрипучую дверь, и она приоткрылась, пропуская его внутрь.
– Я прожил долгую жизнь, с меня достаточно, – продолжал бормотать он себе под нос, входя в чернильную темноту. – А мои внучки еще только начинают жить. Ну что, проклятый, давай свою темную руку, веди меня в свою берлогу…
Ему не было страшно, напротив. Он знал – своим уходом очищает от тьмы путь дорогих ему людей. В какой-то момент он увидел одобрительные улыбки родителей – Аны Марии и Хайме, – как вспышки света. А еще подумал, что правильно сделал, переписав завещание полностью на внучек.
«У девочек все впереди. Пусть они не знают нужды, а их жизни будут наполнены любовью и светом», – подумал старый Хорхе и улыбнулся.
89 
