81 
— Она случайно не знает насчет…
— Папуля сказал, картине дали первую категорию. И, если мне не изменяет чутье, дело попахивает международным кинофестивалем. Вы с этим твоим очаровательным прохиндеем Вадимом открыли новую эпоху в жанре эпическо-космической мелодрамы, как выразилась одна наша общая знакомая из солидного печатного органа, сумели через судьбу обычного человека выйти на проблемы глобального характера. А главное, добавлю я от себя, дали почувствовать всем нам, сидящим в зале, что мы тоже участвуем в решении значительных проблем, мы не песчинки, как нам назойливо вдалбливают некоторые, мы — личности… Кстати, этот твой дивный нахал Вадим явился ко мне в два часа ночи с охапкой гладиолусов и с бутылкой шампанского, под которую тут же стрельнул десятку. Я собралась было хлопнуть у него перед носом дверью, тогда он вдруг такое отмочил… Угадай что? Нет, не угадаешь — спорю на два билета на рижский самолет, которые у меня в сумке. — Алена изящным движением поправила прическу и вдруг расхохоталась, откинув свою изящно вылепленную головку. Плетнев не без удовольствия задержал взгляд на ее по-девичьи тонкой шее. — Прости… — Она промокнула платочком уголки глаз. — Это я от радости, что вижу тебя, а заодно выполняю поручение талантливого и на редкость удачливого Вадима «умолять на коленях Сережу Плетнева согласиться писать сценарий двухсерийного широкоформатного кинобоевика на историко-патриотическую тему «Князь Серебряный», запуск которого намечен на киностудии…»
Плетнев не дал Алене договорить. Он затормозил так резко, что она уткнулась лбом в ветровое стекло. Он выскочил из машины и съехал вниз по крутому склону Терновой балки, на дне которой так крепко и остро пахло чабрецом. Теперь этот запах влил в него бодрость. Голова закружилась в предчувствии большого дела, как в предчувствии любви…
Алена подошла к краю обрыва. Ветер трепал ее прекрасные волосы. Она и стояла на земле, и как бы летела.
«Символическая картина, — думал Плетнев, взбираясь наверх и цепляясь по пути за кустики бессмертника, которые оставались в его руках, легко вырываясь с корнем. — Нужно обязательно запомнить, использовать. Можно начать повествование вот с такой картины вечной, непреходящей красоты. Природа и женщина у кромки обрыва, сливающаяся с небом, вечностью…»
Он стоял рядом с Аленой, измазанный песком и глиной, и протягивал ей кустик бессмертников. Она благодарно посмотрела на него и сказала:
— Как мне жаль бедного Мишу…
Плетнев отряхнул джинсы, молча сел за руль.
— А как там Царьковы? — как бы между прочим спросила Алена, когда они подъехали к гостиничному крыльцу. — Иван Павлович поведал мне о событиях минувших дней. Несчастные люди. Будто кто-то пометил их печатью беды. Но не будем предаваться всяким суевериям, а лучше навестим Лизу. Ей, наверное, одиноко и… — Неудобно как-то, — пробормотал Плетнев, стараясь не смотреть в сторону Алены.
— Что ты! — Алена устремила на него свои ясные глаза. — Когда у людей горе, они каждому человеку рады. Отвлекающий фактор. Сейчас я переоденусь, в джинсах по станице неловко расхаживать — старухи осудят, и мы пойдем.
* * *
У калитки Царьковых Плетнев подумал о том, что следовало отговорить Алену от этой прихоти. Именно прихоти — другого слова не подберешь. Он представил, что испытает Лиза, увидев рядом с ним невесть откуда взявшуюся Алену. Но было поздно. Лиза стояла на крыльце. Лиза была похожа на диковатого подростка — он даже испугался на какое-то мгновение, что она сейчас бросится очертя голову в сад и выдаст себя, его, все, что между ними было и о чем ни в коем случае не должна догадаться Алена, — она умеет быть циничной.
Лиза осталась на крыльце.
— Извините, что мы так внезапно к вам нагрянули. — Алена приветливо и слегка снисходительно улыбалась. — А мы с вами, кажется, знакомы. Вы в ту пору были прямо-таки чеховской студенткой, приехавшей на каникулы в отчий дом. Предлагаю на «ты».
Лиза кивнула, вымученно улыбаясь, и прижалась к перилам, чтоб пропустить их в дом. В коридоре Плетнев обернулся, но Лиза смотрела куда-то в сторону.
— Как у вас чудесно! Господи, Сережа, я только сейчас поняла, как мы обкрадываем себя, обитая в наших стандартных чересчур благоустроенных квартирах с окнами в пустоту, — тараторила Алена. — А здесь благоухают под окнами цветы, шепчут что-то таинственное листья… Жаль, что все меньше и меньше на земле таких вот романтичных, завораживающих уголков.
81 
