Последние отзывы

  24  

— Такое же, как и все нормальные люди. — Она почувствовала невесть откуда поднявшееся раздражение. — Я твоя, и больше никто не имеет права ко мне прикоснуться. Не говоря обо всем остальном.

Он улыбнулся и потрепал ее по щеке.

— Я восхищен тобой, моя девочка. Но это из области идеального, а значит, несбыточного.

— Но почему? — Раздражение превратилось в ком, который застрял где-то в груди и мешал ей дышать. — Я никому не позволю к себе прикоснуться. Вот увидишь. Я никогда не оскверню нашу любовь. Клянусь!

— Не надо так, Мария-Елена. — Он вздохнул и прикурил сигарету. — Я не хочу, чтобы ты превратилась в затворницу и монашку. Ты должна жить так, как жила до этого. Ходить в кино и дискотеку, встречаться со своими…

— Я не хочу жить так, как жила до этого. — Она уже задыхалась, а ком становился все больше. — Я… ты сделал меня совсем другой.

Он прижал ее к себе и стал баюкать как маленькую.

— Давай сделаем привал? Я хочу тебя целовать. Я так давно тебя не целовал.

Она резко выпрямилась.

— Не надо. Я уже попрощалась с тобой. Во второй раз это будет как в театре.

— Мария-Елена, наша жизнь и есть театр. Я бы даже сказал, балаган. Но об этом иногда хочется забыть. — Он вздохнул. — С тобой я почти забыл об этом. Но я хочу выжить, Мария-Елена, а потому мне придется вернуться на подмостки. Прости меня, моя маленькая девочка.

— Ты хочешь сказать, что у тебя будут… другие женщины? — задыхаясь, спросила она.

— Я человек женатый, Мария-Елена.

— Но ведь ты сказал, что не живешь… что ты…

Она зажмурилась. Стало совсем нечем дышать. Но ей не хотелось, чтобы он догадался об этом.

— Мария-Елена, уезжая, я пообещал жене все обдумать и взвесить. В конце концов, у нас общий сын. Он все время болеет. Особенно после того, как у нас с Аришей начались нелады. Лелик два раза лежал в реанимации. Понимаешь, Мария-Елена, это очень больно рвать по живому.

— Понимаю, — машинально прошептала она.

— Наступит следующее лето, и мы снова будем вместе. У меня отпуск сорок пять дней. Я рвану к тебе, как только выдадут отпускные. В этот раз я навестил родителей, потом побывал у сестры, попьянствовал со школьными друзьями. Я же не знал, что ты ждешь меня, Мария-Елена.

— Но… неужели ты будешь… спать со своей женой?

Он криво усмехнулся.

— Это не самое страшное в семейной жизни, Мария-Елена. Наше тело устроено так, что быстро забывает все, что с ним было. Ведь даже тяжелые ранения зарубцовываются со временем и почти не дают о себе…

— Оно забудет и меня, — сказала Муся утвердительно.

— Это уже называется удар ниже пояса, Мария-Елена. Я говорю с тобой откровенно. Я никогда не говорил так откровенно даже со своими самыми близкими друзьями. Мария-Елена, тебя мое тело не забудет никогда.

— Я приеду и во всем сознаюсь твоей жене, сыну. Они поймут, что мы не сможем жить друг без друга.

— Они этого не поймут, Мария-Елена.

— Почему? — с искренним удивлением спросила она.

— Моя жена совершенно справедливо считает меня блудником и плейбоем. Она, возможно, посочувствует тебе. У нее доброе сердце.

— Но ведь ты был таким потому, что никого не любил. Ты искал — и наконец нашел меня. — Муся почувствовала, как рассасывается этот противный ком, как воздух, проникая в ее легкие, очищает их от чего-то ядовитого. — Мы как две половинки, соединившиеся наконец в одно целое. Я читала, все люди представляют собой половину, которой суждено стремиться ко второй, утерянной. Это так и есть. Я теперь наверняка это знаю. Ты не виноват, что не сразу нашел меня.

— Мария-Елена, я виноват, что не сумел сдержать своих чувств. Я увидел тебя — и меня вдруг сбило с ног. Мне показалось, с тобой рядом я превратился чуть ли не в бога. А ведь я самый заурядный советский человек и к тому же солдафон. Твоя мама была права. Но ты, думаю, сумеешь доказать им всем, что ты вполне современная девушка и встреча со мной была для тебя… Не слушай меня, Мария-Елена. Я так тебя люблю…

Она долго рыдала у него на груди. Она чувствовала, как ей на лицо время от времени капали тяжелые обжигающе горячие капли. Мешаясь с ее слезами, они сковывали ее существо безысходной скорбью.

Когда белая «Волга» свернула с шоссе на узкую дорогу с потрескавшимся асфальтом, Угольцев проехал метров пятьдесят вперед и вырулил на обочину возле автомагазина. Здесь стояло несколько машин и толпились жиденькие группки автолюбителей. Он не стал запирать «рафик», а только вытащил ключи зажигания — деньги и документы были при нем, а разболтанная и обшарпанная машина вряд ли могла представлять ценность для угонщика. Хулиганов он не боялся — завести этот «рафик» сможет далеко не каждый опытный водитель.

  24