9 
— Как минимум одно ребро у вас сломано. — Потом она повернулась к Сэму: — Его необходимо отвезти в больницу, чтобы сделать рентген и проверить, не повреждены ли легкие.
Сэм кивнул:
— Да, мы сейчас же поедем.
Дженни поднялась. Тай попытался сесть, несмотря на боль, которую ему причиняло каждое движение. Его доктор запротестовала:
— Нет, господин Маккэл, вы должны ехать лежа!
Состроив гримасу, Тай ответил:
— Я не поеду в город в фургоне грузовика, как скотина.
Пристально глядя на него, Дженни зло спросила:
— Вы всегда такой упрямый?
Сэм ответил за сына:
— Да-да, он такой же упрямый, как бык, который его ранил.
Тай недовольно посмотрел на отца:
— Хорошо, пусть я упрямый, как бык. Но я не поеду в больницу в этом чертовом грузовике. — Повернувшись к Дженни, он сказал: — Помогите мне перебраться в пассажирское кресло.
— Вам станет еще больнее, — предупредила она, скрестив руки на груди.
— Твоя помощь мне тоже нужна, — бросил Тай отцу.
— Отлично, — кивнула она, — но знайте, ваше упрямство ни к чему хорошему не приведет.
Передвигаться было адской мукой, но Тай, сдерживая стоны, терпел боль.
— Вы уверены, что так вам будет лучше? — еще раз спросила Дженни.
Тай кивнул, не чувствуя в себе силы говорить. Когда он сел на пассажирское место, ему показалось, что в него воткнули раскаленное железо.
Коснувшись рукой его бедра, Дженни прошептала:
— Расслабьтесь, вам больнее оттого, что вы напряжены.
Он посмотрел на нее с признательностью. Ее голос успокаивал, ее рука тоже успокаивала. Дженни аккуратно закрыла дверцу машины и подошла к Сэму. Они коротко о чем-то переговорили, и Сэм сел за руль. Тай старался сосредоточиться на мыслях о приятном. Он снова и снова вспоминал, как она расстегивала его рубашку, какими чуткими и нежными были ее прикосновения, как спокойно стало, когда она положила свою руку на его бедро. Мечтать о большем было глупо, и Тай ругал себя за подобные мысли.
Весь оставшийся день Дженни провела в заботах о детях. Она благодарила Бога за то, что они такие шумные и неугомонные, что за ними нужен глаз да глаз, иначе она бы совсем извелась от тревожных мыслей. Дженни вспоминала, как Тай смотрел на нее. Это невероятно, но в тот момент она думала не о его травме, а о том, как было бы замечательно, если бы он ее поцеловал. Это было глупое желание. Но она ничего не могла с собой поделать. Ближе к вечеру Сэм и Тай вернулись. Дженни уже успела уложить девочек спать. Лица у отца и сына были мрачными.
Дженни выбежала им навстречу:
— Какой диагноз?
— Вы сами его поставили, — сказал Тай, — легкие в порядке, но ребро сломано.
Молодая женщина кивнула.
— Я так и думала. Мне очень жаль.
Тай слегка пожал плечами.
— Ничего, всякое случается.
— Таю какое-то время придется соблюдать постельный режим, — сообщил Сэм. — Ему будет необходима ваша помощь.
Эта новость Дженни совсем не понравилась. Она-то надеялась, что будет редко встречаться с Таем.
Тай посмотрел на отца в недоумении.
— Папа, я думал, ты будешь за мной ухаживать.
— Но, Тай, — возразил Сэм, — я уже стар, у меня часто болит спина, и я боюсь, что из меня выйдет плохой помощник. Думаю, у Дженни все получится лучше. Естественно, мы оплатим эту дополнительную обязанность. — Прижав руку к спине, Сэм сказал: — Я, пожалуй, пойду приму лекарства и прилягу. После этой поездки у меня спина разболелась. Дженни, вы поможете Таю?
Несколько секунд в комнате царило гробовое молчание. Дженни показалось, что Сэм специально так себя ведет, он просто действует как старый сводник.
Наконец она кивнула. Сэм ушел, а Тай недовольно фыркнул.
— Думаете, он наврал про спину? — спросила Дженни.
Тай нахмурился:
— Не совсем. Спина у него действительно болит, но только тогда, когда ему это удобно. — Немного помолчав, Тай добавил: — Мне жаль, что так получилось. Вы наверняка не думали, что придется возиться с еще одним больным, когда соглашались на эту работу.
Что верно, то верно. Дженни и в кошмарном сне не могла присниться такая работенка. Лечить раненого сексуального ковбоя — это было хуже любого наказания.
Не успела Дженни ответить, как Тай тяжело вздохнул и пробормотал:
— Черт возьми, мне ненавистна сама мысль о том, что целыми днями придется лежать дома и ничего не делать.
9 
