Особенно,... 
6 
Спасатели решили, что с их служебной «Газелью» на диком и пустом перевале ничего не случится. Машину заперли, Мостового перетащили в лагерь альпинистов вместе с небольшим пакетом НЗ спасателей. Помощь помощью, но все-таки объедать ребят не стоило. Ольга не стала сидеть у костра в компании, а отправилась сразу на свое дежурство. Ей устроили постель в палатке рядом с больным, где Синицкая собиралась провести ночь в полудреме, приглядывая за состоянием прооперированного парня.
Игорь с Борисом сидели у костра среди молодежи. Инструктор Влад только посмеивался и качал головой, слушая байки, на которые Чистяков был горазд. Он их знал и слышал неоднократно. По большей части это был не вымысел, а художественное оформление реальных событий, участником которых был Чистяков. Правда, оформление это иногда было таким насыщенным, что реальные события терялись в них, как иголка в стоге сена. Были в репертуаре Чистякова и откровенные страшилки, рассчитанные прежде всего на молоденьких девочек, – это Пахомов тоже знал, как и Мостовой. У Бориса с Игорем была даже небольшая договоренность. Боря местами немного подыгрывал другу для создания пущего эффекта.
Закончив очередную историю про «суровые будни» горного спасателя, Чистяков перешел к колоритным эпизодам в работе МЧС. Здесь уже начиналось поле откровенных страшилок для детей.
– Это произошло несколько лет назад в Турции, во время сильного землетрясения, – с самым серьезным видом рассказывал Чистяков, предварительно строго взглянув в сторону Пахомова, который знал, что Игорь в МЧС работает всего два года. – Нас тогда забросили туда на самолетах с гуманитарной помощью. Ну, сами понимаете: палатки, одеяла, дизельные генераторы, медикаменты, продукты. Мы там занимались поиском людей под завалами. А перед этим, – как бы спохватившись, вставил Игорь, – случилась у меня серьезная любовь. Девушка там у меня была. Работала она в туристическом бизнесе и часто летала в Турцию по своим служебным делам. Все у нас с ней было очень серьезно.
Тут Чистяков сделал настолько серьезное и глубокомысленное лицо, что никто из молодежи и не подумал о предстоящем подвохе.
– Мы с ней встречались тогда уже почти год. Стройная она была, как модель, кожа дивная, бархатистая. А еще у нее были удивительно ухоженные и красивые ноготочки. Вы себе не представляете, сколько она времени им уделяла!
Тут Чистяков решил сильно не распространяться, потому что имел слабое представление о том, сколько времени девушки могут уделять своим ногтям. Главное было не это. Главное было в абсолютной черноте горной ночи, под потрескивание костра, который пускал по лицу рассказчика кровавые отблески, напустить тихого ужаса, который в момент кульминации вызывает, это было уже неоднократно проверено, истошный девчачий визг.
– Очень любил я ее руки, ребята, до чего приятно – прикоснуться к ним губами. Ну вот, вылетели мы тогда в Турцию. Помогаем местным властям со своими приборами для поиска людей, лазаем по руинам. Сколько мы тогда искалеченных и побитых достали – ужас. А трупы... Представляете: жара, смрад, трупы начинают разлагаться, дышать нечем. Смотрим: нога торчит из-под камней. Начинаем камни разбрасывать, кран подгоняем, чтобы плиту поднять. Поднимаем, а она отдельно от тела, скрюченная синяя и опухшая. Тело оказалось раздавленным в буквальном смысле слова. Вот мы эту ногу в пластиковый мешок, туда же останки тела, внутренности соскабливаем с камней и тоже в мешок.
– А внутренности-то зачем? – сдавленным голосом тихо спросил один паренек.
– А как же! – воскликнул Чистяков. – Это в таком жарком климате первое дело. Если их оставить, то они будут продолжать гнить и разлагаться, а это – инфекция, может эпидемия начаться. Внутренности мы обязательно соскабливаем, правда, Боря?
Мостовой неопределенно покачал головой и издал хмыкающий звук, который прозвучал как подтверждение. На самом деле Мостовой с большим трудом сдерживал смех, слушая, как Чистякова «понесло».
– И вот, как-то вечером, я звоню этой девушке, и выясняется, что она как раз находится в Турции. Искать мне ее, сами понимаете, некогда – работа прежде всего. Лазаем мы по завалам, и тут происходит второй очень мощный толчок. – Чистяков сделал многообещающую эффектную паузу. – И меня заваливает обрушившейся стеной дома. Оглушенный, весь в пыли, я оказываюсь в подвале, погребенный тоннами кирпича, бетонных плит и железной арматуры. Прихожу немного в себя и чувствую, что не могу пошевелиться. Пространства вокруг меня, свободного для движения, практически нет. Пошевелил руками, ногами, вроде все цело. Повезло! Такое у спасателей бывает раз в жизни. Лежу кашляю, жду, когда меня начнут искать и откапывать. Храбрюсь, конечно. Тут ведь дело такое: могут и через час откопать, а могут и через неделю. Все зависит от того, сколько там сверху на мне обломков здания. Решаю лежать и экономить силы. Самое страшное, что мне грозило, – умереть от жажды. Страшная, я вам скажу, смерть. От голода умирать не так мучительно. На второй или третий день чувство голода притупляется и остается только слабость, а вот жажда сушит человека постоянно и все время усиливается. Были случаи, когда человек от жажды сходил с ума.
6 
