112 
В один из таких часов относительного покоя он вдруг ясно вспомнил предсказание гадалки Софьи и осознал, что все сбылось, один к одному. С врагом замирился, с другом поссорился, а теперь вот и Ольгу не уберег. Было ли это действительно начертано в небесных скрижалях? Он не знал. Сатана ли спровоцировал его на весь этот бардак в судьбе или господь предупредил? Он не знал и этого. «И не узнаю до срока», – печально подумал он.
* * *
Только на третий день их пребывания на острове, а значит, и Масленицы туман ушел. Еще задолго да рассвета отец Василий выскочил из шалаша, глянул на чистое, звездное небо и чуть не заплакал.
– Спасибо, господи, – прошептал он. – Спасены!
И лишь понимание, что люди на обоих берегах еще спят, а потому огня на острове не увидят, остановило его от того, чтобы немедленно развести гигантский костер. Он принялся жадно вглядываться в линию горизонта сначала с одной стороны, а затем и с другой, но разглядел только далекие, очень далекие огни усть-кудеярского причала и, кажется, строящегося софиевского элеватора.
Лед по-прежнему так и несло вниз, но льдины стали поменьше в размерах, а свободной воды между ними было куда как больше. Отец Василий взял опостылевшее ржавое ведро и обреченно направился к до омерзения знакомой заводи. И лишь подойдя совсем близко к берегу, он почувствовал какой-то непорядок; что-то здесь было не так, как всегда.
Священник тревожно вгляделся в ставшую еще грязнее воду, затем перевел взгляд на берег и внезапно понял, что именно не так… Вода подступила и украла больше метра береговой линии!
Он заметался по берегу, но что теперь предпринять, не имел никакого представления. «Эмчеэсники взрывали лед! – хаотично метались его мысли. – Значит, они боялись большого паводка… Так? Или нет?» Он не был уверен ни в чем. Не связанный укладом своей жизни с рекой, он совсем не интересовался регулярными сводками МЧС и теперь пожинал плоды своей неосведомленности… Поистине страшные плоды.
Священник кинулся к шалашу, но на полпути вернулся и, выбрав подходящую корягу, подтащил ее к берегу и положил как раз на линию подступившей воды. «Если река в ближайшее время подымется, – подумал он. – Я об этом узнаю сразу… А потом? Что будет, если она и впрямь подымется?» Ответа не было.
Отец Василий кинулся обратно на пригорок и принялся стремительно стаскивать все собранное топливо в одну кучу – в стороне от своего жилища. Ему нужен был большой костер и как можно быстрее. Потому что никто бы не сказал ему сейчас, сколько времени у них осталось.
– Что случилось, Миша? – встревоженно высунулась из шалаша Ольга.
– Туман ушел, Олюшка! – жизнерадостно соврал отец Василий. – Теперь наш сигнал точно увидят!
Ольга с глубоким сомнением посмотрела на своего супруга, но, слава тебе, господи, ничего переспрашивать не стала и снова спряталась внутри. Отец Василий обхватил огромное, самое большое бревно, прижал его сырую, изъеденную паразитами, мертвую плоть к своей груди и попер в общую кучу.
«Только бы кто-нибудь заметил! – шептал он. – Только бы они поняли, что здесь действительно беда!» Он помнил это состояние души, когда не хочется верить ни во что плохое или, что еще хуже, когда человек стесняется напрячь соответствующие службы, потому что боится выглядеть паникером, если опасность окажется надуманной… Только бы они, хоть на этот раз, не побоялись!
Примерно через полчаса огромная, действительно огромная, пирамида из трухлявого, полусырого дерева была сложена. Священник щедро переложил бревна, доски и ветки сухим, ломким камышом и побежал к заводи посмотреть, не подошла ли вода еще ближе. Но едва только показалась эта заводь, как он понял: все совсем плохо! Потому что вода не просто подошла – положенной им на берегу тяжеленной коряги не оказалось на месте, да и самого места уже не было видно под водой.
Отец Василий побежал – изо всех сил – поджигать приготовленное им чудовищное сооружение.
Дрожащими руками он вытащил из кармана зажигалку и щелкнул рычажком. Маленький голубенький огонек весело вспыхнул и родил в плотной камышовой вязке своего светло-желтого собрата, и пирамида стремительно занялась.
– Что случилось? – опять выглянула из шалаша Ольга.
Отец Василий хотел соврать и понял, что не может. Не сейчас. Потому что случись ему ошибиться в своих надеждах, и этот костер станет их погребальным костром, а часы или даже минуты, проведенные вместе, их последними минутами.
112 
