14 
Нет, сам он по себе был, кажется, не опасен, но дети… Нэнси вспомнила, как Джимми задерживал Тальбота на детской игровой площадке. Спасаясь от копов, безумец окончательно потерял штаны, отчего пришел почти в экстаз, и, тряся гениталиями, помчался вдоль каруселей, лошадок и песочниц, распугивая молоденьких нянек и приводя в полный ступор недоуменно вытаращивших глаза детишек.
— Твой Джимми тебе не рассказывал?
— Что? — развернулась Нэнси. — А-а… пока нет. А что?
— Они его вчера в пришкольном парке задержали — стоял под окнами. А к вечеру выпустили под залог.
Нэнси прикусила губу.
— Лишь бы он дальше этого не пошел…
Она знала эту историю, как никто другой. После того как Тальбот получил наследство своей тетушки, он ощутил себя состоятельным человеком и теперь чуть что оставлял суду залог и принимался за старое. Но дело даже не в этом. За те тринадцать лет, что она прожила в этом городе, Тальбот прошел несколько стадий. Сначала объектом его интереса были исключительно старушки, затем он как-то исподволь перешел на обычных зрелых женщин, затем была эта детская площадка, а что будет завтра, похоже, не мог бы сказать даже его лечащий врач.
— Поймать да и отрезать, — пошутил кто-то, и жены копов засмеялись и переключились на обсуждение новой сети итальянских аптек «Маньяни Фармацевтик».
— Нэнси, — тихонько подозвала ее Маргарет и показала на ряд кресел во дворике. — Идем, поболтаешь со старухой…
Нэнси пораженно замерла. Каким-то образом жена Бергмана всегда знала, что нужна человеку. Всегда!
Она сполоснула и вытерла салфеткой руки и торопливо побрела вслед за Маргарет. Присела, приготовилась вывалить на подругу все, что наболело, как та властно подняла руку.
— Подожди. Тебе твой Ронни еще ничего не говорил?
— Ронни? — удивилась Нэнси. — Не-ет… А что он должен был сказать?
Маргарет вздохнула.
— Значит, он тебе не сказал…
Нэнси насторожилась. Жена шефа полиции знала очень многое, и если она что-нибудь говорила…
— Господи Иисусе! Что еще стряслось?
— Мой благоверный с порошком его вчера поймал.
Внутри у Нэнси все оборвалось, а в груди зазвенела тоскливая нота.
«То-то он сегодня такой послушный…»
— Героин? — упавшим голосом выдохнула она.
— Да, Нэнси… — печально кивнула Маргарет. — В общем, Тедди мой это дело замял и Джимми твоему решил не сообщать, но только под честное слово, что Рональд сам признается во всем тебе.
Нэнси откинулась в кресле, до боли прикусила губу, но тут же взяла себя в руки.
— А откуда у него… порошок?
— Сказал, что нашел, — пожала плечами Маргарет. — Врет, конечно. Тедди говорит, там без этих братьев Маньяни не обошлось.
— Опять Маньяни?
— Точно, — кивнула Маргарет. — Они там уже чуть ли не каждого пятого мальчишку в «долговую яму» посадили — деньгами, сволочи, ссужают. Понятно, что ребятишки расплачиваются кто как может — порошок на себе таскают, за пивом к пуэрториканцам бегают… Так что не расслабляйся. Маньяни еще никого за просто так не выпускали: или деньги, или порошок. Понимаешь, что это для Рональда значит?
Нэнси автоматически кивнула и еще глубже ушла в себя.
Она ждала этого момента достаточно долго, года два — точно. Рональд быстро взрослел, но еще быстрее замыкался в себе; совсем перестал слушать отца, и Нэнси совершенно точно знала, что однажды это как-то проявится. Но она и представить себе не могла, что ее Рональда подомнут под себя эти чертовы братья!
Она встала и совершенно механически, почти не осознавая себя, приняла участие в поедании бутербродов, а затем и торта, что-то кому-то говорила, что-то спрашивала, хвалила торт, но была уже не здесь, а спустя полчаса, едва солнце начало клониться к горизонту, чуть ли не бегом отправилась домой.
***
Салли ознакомился со всем хозяйством автозаправки за полчаса и тут же схватился за метлу. В Хьюстоне он мыл площадку с порошком — каждый божий день, но здесь это было немыслимо да и не нужно. Единственный порыв горячего пустынного ветра приносил с собой столько песка, что мыть или не мыть, вопроса не возникало.
Затем он тщательно собрал в округе весь мусор, все пивные банки, все презервативы, все бумажные пакеты с гниющими остатками недоеденных гамбургеров внутри, а в четыре утра, за два часа до начала своей смены с корнями повыдергивал весь колючий бурьян, закрывающий вид на шоссе из окон заправки.
Затем, ровно в шесть утра, Салли встал на замену уходящему отсыпаться рабочему-итальянцу и двенадцать часов подряд без устали бегал по жаре, принося заказы, оттирая лобовые стекла от вдребезги разбившейся мошкары и подкачивая шины. Снова дочиста подмел площадку и к восьми, перекусив и заправившись хозяйским бензином, выехал в город. И почти сразу же увидел его.
14 
