Особенно,... 
48 
Анна Корниловна Обручева
Все эти годы бок о бок с Ильей Григорьевичем шли удивительные женщины. Этот незаурядный человек и спутниц себе выбрал уникальных. Их роднили те же черты характера, что были присущи Илье Григорьевичу — преданность своему делу, доходящая до фанатизма, жизнерадостность, мужество и свободолюбие.
С первой женой Анной Корниловной[76] Илья Григорьевич познакомился в поезде, идущем в Испанию. Ее назначили переводчицей Александра Порохняком (Под этим именем Старинов ездил в Испанию).
Эта отважная женщина стала не только надежным помощником Старинова. Она участвовала в большинстве операций. Работала переводчицей, санитаркой, наравне со всеми изготавливала мины. Она стала душой и вдохновительницей отряда. Оба были награждены орденом Красного знамени.
Поженились они уже после Испании. Во время других войн она ждала его, как многие женщины. Вместе они прожили пятьдесят лет.
Вскоре после начала фашистского мятежа в Испании туда стали уезжать слушатели-испанцы из Международной Ленинской школы, с которыми я работала. На прощание они пригласили меня приехать к ним в Испанию.
Узнав о том, что в Испанию уехало несколько добровольцев, я стала добиваться направления в Испанию в качестве переводчицы, как знающую английский и испанский. После встречи с директором Международной ленинской школы Клавдией Ивановной Кирсановой (жена Емельяна Ярославского), моя просьба была удовлетворена. (жена Емельяна Ярославского), моя просьба была удовлетворена.
Внезапно ко мне на квартиру пришла незнакомая женщина. Представилась: «Урванцева». И предупредила, что все, о чем пойдет речь, я не должна разглашать. Вскоре она пригласила меня к себе на службу и попросила заполнить большую анкету.". И предупредила, что все, о чем пойдет речь, я не должна разглашать. Вскоре она пригласила меня к себе на службу и попросила заполнить большую анкету.
Урванцева внимательно прочла ее, ничего не сказала, но я уже догадалась, что это связано с возможной командировкой в Испанию. внимательно прочла ее, ничего не сказала, но я уже догадалась, что это связано с возможной командировкой в Испанию.
Через несколько дней она зашла ко мне и довольная сообщила:
— Ну, вот и хорошо, что застала Вас дома. Собирайтесь, поедемте к товарищам, которые хотят с вами побеседовать.
Это было так неожиданно, что я немного растерялась, но, взглянув на полную, добродушную и улыбающуюся Урванцеву, успокоилась.
Через полчаса я очутилась в большом учреждении, недалеко от моей квартиры.
Разговаривал со мной высокий, статный, с крупными чертами лица и густой шевелюрой военный, как я потом узнала — Г.Л. Туманян, перед ним лежала моя анкета., перед ним лежала моя анкета.
— Значит, Вы готовы выехать в длительную командировку? — спросил он и ласково, по-дружески посмотрел на меня.
— Готова!
— А дочь?
— Устрою и дочь, родные и друзья присмотрят!
Недолго продолжалась наша беседа.
Гай Лазаревич был не многословен, но чувствовалось, что он уже многое обо мне знал, все было просто и ясно. Мы с ним тепло распрощались, и я поняла, что это не последняя встреча. Меня опять предупредили, чтобы я никому ничего не говорила.
Прошло некоторое время, и я точно в назначенный час вновь была в кабинете Туманяна, где находился еще один незнакомец.
Нас представили, и я узнала, что меня назначают его переводчицей.
Встреча с А. Порохняком (Старинов):):
— Надеюсь, довольны, товарищ Порохняк? — спросил незнакомца Гай Лазаревич.? — спросил незнакомца Гай Лазаревич.
— Да, да!.. конечно, — как-то по-военному выпрямясь и избегая моих глаз, ответил тот.
Глядя на своего будущего начальника, я еще не понимала, чем он будет заниматься в Испании.
Порохняк был в новом, штатском костюме, и было заметно, что он его стесняется — в нем угадывался военный. Это, видимо, заметил и Гай Лазаревич. был в новом, штатском костюме, и было заметно, что он его стесняется — в нем угадывался военный. Это, видимо, заметил и Гай Лазаревич.
— Вы теперь не военинженер 3-го ранга, — сказал он, — а гражданин… Александр Порохняк.
Вскоре нас, вместе с другими отъезжающими в Испанию, принимал комкор С.П. Урицкий.
Семен Петрович беседовал с нами с каким-то внутренним подъемом, предупреждал, что впереди много трудностей, опасностей, но мы должны обязательно оправдать оказанное нам высокое доверие. Он вспоминал о больших испытаниях, которые наш народ перенес в войне против белогвардейцев и иностранных интервентов в 1918–1920 годах.
48 
