Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
107 
Императрица Цыси при ее недалеком кругозоре оказалась весьма прагматичной и последовательной дамой и не давала себя ни поймать на слове, ни уличить в прямом пособничестве бойцам тайных обществ. Десятки и десятки эскадренных броненосцев и канонерок, миноносцев и крейсеров, паровых баркасов и пароходов, нагруженные десантами и боеприпасами, а главное, изнемогающими адмиралами восьми крупнейших колониальных держав мира, так и стояли у последнего, все еще не разделенного между ними куска.
Собственно, в результате этого многодневного стояния и вызрело понимание, что начинать все одно придется первыми. И 3 июня 1900 года на состоявшемся на крейсере «Россия» совещании командиров эскадр был принят совместный ультиматум России, Германии, Франции, Британии, Италии, Австрии и наконец-то принятой в «клуб белых людей» Японии. Китайскому руководству было прямо предложено без капризов сдать форты морской крепости Дагу с тем, чтобы союзники могли направить свои десанты на выручку осажденных в Пекине посольств.
Коменданту Дагу ультиматум о сдаче фортов повез лейтенант Бахметьев. В Тяньцзинь с решением адмиралов по осажденной боксерами железной дороге поехал мичман Шрамченко. И только генерал-губернатору Чжили Юй Лу ноту с требованием сдачи укреплений Дагу передал французский консул Дюшейляр. А в 5.30 утра следующего дня после недолгой артиллерийской дуэли и поддержанного англичанами штурма русской роты над ключевым фортом № 4 взвился унтер-офицерский погон – за неимением лишнего Андреевского флага.
С этой минуты война фактически и началась – во всем Китае.
Часть 3
ВОСХОЖДЕНИЕ ЭРЛИКА
6 июня 1900 года Старая Будда узнала, что Дагу взят, и с ней впервые за 64 года жизни случилась истерика.
Впрочем, уже спустя полчаса она взяла себя в руки, отшвырнула в сторону окровавленную бамбуковую палку для битья евнухов и приказала привести Гуансюя, отыскать вечно шатающегося по питейным заведениям наследника трона и собрать Государственный совет. Выслушала робкие, с многократными заверениями в своей абсолютной глупости и полной рабской покорности предложения и начала диктовать сама.
– С основания нашей династии иностранцы, посещавшие Китай, пользовались в нем хорошим обращением… – задыхаясь от ярости, произнесла она, – и вначале они не выходили из повиновения…
Советники замерли.
– Но, пользуясь снисходительностью Китая, они стали посягать на его территорию, попирать китайский народ и домогаться богатств Китая.
Стало так тихо, что, казалось, звенит сама тишина.
– Каждая уступка Китая увеличивала их наглость, – цедила сквозь стиснутые зубы Цыси. – Они угнетали мирных граждан, оскорбляли богов и святых мужей, вызывая самое горячее негодование в среде населения.
Кто-то громко икнул. Цыси яростно сверкнула глазами, умолкла, не сдерживая раздражения, с трудом поднялась из сандалового трона и, сопровождаемая ордой перепуганных евнухов, медленно подошла к окну в сад.
– Горячо желая избежать войны, правительство издавало указы, в которых повелевало охранять посольства и щадить обращенных в христианство, – гневно произнесла она, – но этот народ не знает чувства благодарности.
Сановники изготовились выразить свое бесконечное восхищение точностью формулировок, но пока императрица их мнения не спрашивала, а прерывать Старую Будду они не могли ни при каких обстоятельствах.
– Во всех делах, касающихся международных сношений, мы всегда были вежливы по отношению к ним, – яростно и чеканно диктовала Цыси, – между тем как они, называя себя цивилизованными государствами, действовали без всякого уважения к праву, опираясь только на грубую силу.
Императрица повернулась к обомлевшим сановникам.
– Со слезами на глазах мы объявляем о войне. Ибо лучше вступить в борьбу, чем ценою вечного позора все время искать каких-нибудь средств к сохранению своей жизни.
Гуансюй тихо охнул и, пытаясь удержать ее от столь необдуманного и поспешного решения, поднял руку и привстал.
– Но, тетушка…
– Опустите руку, император! – резко осадила его Цыси. – Не можете править, так хоть мне не мешайте!
Она тяжело вздохнула, прошла к трону и уже со своего законного места завершила:
– Сегодня, когда сотни тысяч патриотов собрались и без нашего призыва, даже дети тащат копья на службу отечеству. Иностранцы опираются на хитрость, мы же возлагаем надежду на небесную справедливость; они опираются на насилие, а мы – на человеколюбие. Поэтому я и знаю: мы сумеем сохранить достоинство нашей великой страны!
107 
