131 
В ярком свете луны было видно все: и низко посаженная полузатопленная китайская лодка без весел, и сидящий в ней с испуганным ребенком на руках Курбан, и оседлавший свое бревно, отчаянно гребущий к ним руками Кан Ся.
– Курбан, – заорал Семенов и бросился в черную октябрьскую воду, – не смей, Курбан!
– Семенов! Ко мне! Уйдет! – хрипло отозвался Кан Ся. – Я не успеваю…
– Не упускай его, Кан Ся! – заорал Семенов и почуял, что ледяная вода уже превращает руки и ноги в бесчувственные культи, а сердце дает сбой. – Я иду…
Послесловие
Едва Курбан вытащил из-за пазухи литой ключ в виде не узнавших друг друга Отца-неба и Матери-воды, он в доли секунды постиг судьбу каждого на этой земле. Он увидел осужденного за дезертирство, бредущего по этапу поручика Семенова – в кандалах и арестантской робе. Он увидел безымянную могилу расстрелянного по подозрению в шпионаже Кан Ся. Он увидел даже себя – в странной рубахе с завязанными вокруг тела рукавами, в комнате с мягкими стенами и глазком в двери. Но главное, он увидел, как – едва первая капля жертвенной крови упадет на ключ – откроются Врата Преисподней, и приход Царства Эрлика станет неизбежным.
Курбану виделось, что Эрлик явится в срединный мир в конце августа 1904 года, в самый разгар кровопролитных боев за приморский город со странным названием Порт-Артур. И придет он именно так, как напророчили четыре апокалипсических зверя, – двуединым: в телах наследника империи двуглавой птицы Гаруды болезненного царевича Алексея и родившегося одновременно с ним энергичного потомка дракона Мармара – Дэн Сяопина. Они и развяжут несколько войн подряд: и за передел великой тангутской реки Амур-Эхе, и за владычество над всей землей Уч-Курбустана – от Великого западного моря до Великого восточного.
Сначала они по воле Эрлика устроят громадные, огороженные колючими железными нитями человеческие стойбища для истребления друг друга. Затем спровоцируют первый пуск огненного оружия,
сметающего целые города. И, наконец, на пятьдесят седьмом году своей жизни начнут последний дележ предательски отобранной у истинных Владык Вселенной – тангутов – земли.
И тогда стоящий на спине гигантской рыбы срединный мир дрогнет и – во исполнение абсолютной исторической справедливости – наконец-то сольется с Преисподней.
Лодка содрогнулась, и Курбан, стряхивая остатки болезненного в своей пронзительной ясности прозрения, мотнул головой и открыл глаза. Справа по ткнувшемуся в лодку бревну, отчаянно удерживая равновесие, полз тощий, изможденный китаец, а слева белело в свете луны искаженное холодом лицо вцепившегося в борт русского.
131 
