Вечером светящиеся точки их костров усеяли всю равнину, а он сидел спиной к ветру, и запивал из армейской фляги свой ужин — пригоршню поджаренной кукурузы. По всей округе разносились вой и тявканье голодных волков, а на севере, в тёмной оконечности мира, сломанной лирой беззвучно вспыхнула молния. В воздухе пахло дождём, но дождя не было. Словно корабли без огней, в ночи проезжали скрипучие телеги с костями, чувствовался запах быков, слышалось их дыхание. Повсюду витала кисловатая вонь от костей. Ближе к полуночи, когда он сидел на корточках возле угасающего костра, его окликнули. Подходите ближе, позвал он.
Они вышли из темноты, угрюмые бедолаги в шкурах. Все со старыми армейскими ружьями, кроме одного, у которого была винтовка для охоты на бизонов, все без курток, и лишь один в сапогах из необработанной кожи, снятой целиком с ноги какого-то животного и стянутой спереди сухожилиями.
Добрый вечер, незнакомец, громко произнёс самый старший.
Он оглядел их. Четверо подростков и один мальчик помладше, они остановились на краю света от костра и устроились там.
Подходите ближе, снова позвал он.
Они приблизились, нехотя переставляя ноги. Трое присели на корточки, а двое остались стоять.
Инструменты-то твои где? спросил один.
Да он здесь не за костями.
Табачка пожевать нигде не завалялось?
Он покачал головой.
Видать, и ни глотка виски нет.
Нет у него виски.
Куда направляешься, мистер?
Не в Гриффин ли путь держишь?
Он окинул их взглядом. В Гриффин.
Могу поспорить, к шлюхам собрался.
Ни к каким он не к шлюхам.
Шлюх там уйма, в Гриффине то есть.
Ха, да он, верно, побольше твоего там бывал.
Был в Гриффине, мистер?
Нет ещё.
Шлюх там полно. По самую завязку.
Говорят, за день пути до Гриффина можно подцепить что-нибудь, если ветер в твою сторону.
Они на дерево забираются перед этим самым заведением. Задерёшь голову, и подштанники видать. Я как-то под вечер штук восемь на том дереве насчитал. Устроятся там, что твои еноты, покуривают сигареты и вниз покрикивают.
Всё устроено, чтобы это был самый большой город греха во всём Техасе.
И убить там могут запросто, как нигде.
Ножичком поцарапают. Любую гадость устроят, только выбирай.
Он посмотрел на них, переводя взгляд с одного на другого. Потянулся за палкой, поворошил ею костёр и бросил в огонь. Вам что, гадости нравятся?
Мы этого не одобряем.
Виски пить нравится?
Это он треплется. Никакого виски он не пьёт.
Чёрт, да ты только что видел, как он пил, ещё и часа не прошло.
А ещё я видел, как он выблевал всё обратно. Что это за штуки у тебя на шее, мистер?
Он приподнял старое ожерелье, висевшее впереди на рубашке, и оглядел. Это уши.
Чего-чего?
Уши.
Какие ещё уши?
Он потянул за шнурок ожерелья и посмотрел на уши. Абсолютно чёрные, твёрдые, сухие и бесформенные.
Человеческие. Человеческие уши.
Ладно заливать, сказал тот, что с винтовкой.
Не называй его лгуном, Элрод, ещё пристрелит чего доброго. А можно взглянуть на эти штуки, мистер?
Он снял ожерелье через голову и передал тому, кто попросил. Сгрудившись вокруг, все стали ощупывать необычные высушенные висюльки.
Негритянские, что ли? дивились они.
Неграм отрезали уши, чтобы узнать, если ударятся в бега.
Сколько их здесь, мистер?
Не знаю. Было около сотни.
Они подняли ожерелье и повернули к свету костра.
Негритянские уши, боже правый.
Они не негритянские.
Не негритянские?
Нет.
А чьи же тогда?
Индейские.
Чёрта с два они индейские.
Элрод, сказано же тебе.
Почему же они такие чёрные, если они не негритянские?
Они стали такими. Они чернеют и чернеют, пока уже дальше некуда.
Откуда они у тебя?
Убивал этих сукиных сынов. Верно, мистер?
Был разведчиком в прериях, да?
Я купил эти уши в Калифорнии в салуне у одного солдата, ему не на что было выпить.
Он протянул руку и забрал у них ожерелье.
Чёрт. Спорим, он был разведчиком в прериях и перебил этих сукиных сынов всех до единого.
Тот, кого звали Элрод, указал подбородком на трофеи и принюхался. Не понимаю, зачем тебе эти штуки, проговорил он. Не хотел бы я иметь такие.
Остальные посмотрели на него с тревогой.
Ты же не знаешь, откуда эти уши. Может, старикан, у которого ты их купил, и сказал, что они индейские, а может, это и не так.