42 
Сейчас, когда он глядел на небольшую кучку людей, столпившихся вокруг могилы Айвори Роуз под дубом на ковбойском кладбище, внутри у него все переворачивалось.
Смахнув пот со лба, Джек всмотрелся в приезжих внимательнее, желая удостовериться, что это действительно Чейенн. Это была она.
Итак, Чейенн приехала в родные места. До этого Джек всячески ее избегал. Приезжать ей между тем не следовало. Даже на похороны матери.
Во спасение своей жизни ей надо бежать отсюда. Ибо за ее голову назначена награда. И не только за ее — за головы ребенка и мужа тоже.
Семью преследует какой-то сказочно богатый гангстер из пограничного района.
А еще говорят, что сообщение о смерти Айвори они получили в тот момент, когда садились в самолет, направлявшийся во Францию.
Очень типично для Айвори. У нее все было не как у людей.
Чейенн и Каттеру надо скрыться. Может, именно поэтому Лорд непрестанно оглядывается по сторонам?
Невольно сжав кулаки, Джек вспомнил последний свой разговор с Шэнтэл. Она со смехом сообщила ему, что злодей, убивший Мартина, ныне охотится за Чейенн и ее сыном.
— А откуда тебе это известно?
— Ну я все же ее сестра! — И Шэнтэл злобно улыбнулась.
— Впервые слышу, чтобы ты говорила об этом родстве, — поддразнил жену Джек.
В это время Чейенн, стоявшая поодаль от своего семейства, посмотрела в сторону Джека, заметила его и улыбнулась.
Джек замер. Он жестоко ее обидел. До сих пор он ненавидит себя за то, что пожертвовал их любовью, соблазнившись деньгами и похотью. Но зато ранчо когда-нибудь перейдет в его руки. И у него есть дочь.
Видя, что Чейенн продолжает улыбаться, словно простила ему то, что он сам себе простить не мог, Джек вспомнил о вежливости. Сняв шляпу, он галантно раскланялся. Сальвавидас, не желая отставать, заржал и стукнул копытом о землю.
Джек доехал на своем большом коне до кладбищенских ворот и там спешился. Привязав Сальвавидаса, он медленно поднялся на вершину холма, где под эбеновым деревом нарвал большой букет цветущей лантаны.
Он поднес благоухающие цветы к носу, и их запах живо напомнил ему чудесную пору детства, когда они с Чейенн были неразлучны. Вместо того чтобы, подобно своим сверстникам, часами млеть перед телевизором, они катались на велосипедах или скакали по прериям верхом на лошадях. Они собирали цветы и безо всякого надзора бродили по лугам. А когда в высохших горных речушках поднималась вода, купались и плавали. Вспомнил он и то, как Чейенн общалась с дикими животными и птицами и даже заговаривала змей. Обитатели леса бесстрашно подходили к ней и ели из ее рук. Она и с растениями умела обходиться — после ее слов, обращенных к ним, они становились просто гигантскими.
Джек отбросил воспоминания и подошел к группе людей близ могилы. Белая рубашка Джека вся в пятнах пота, прилипшая к его вспотевшей мускулистой спине, и поношенные джинсы не очень-то подходили к погребальной церемонии.
Священник заканчивал читать молитву, когда Джек, приблизившись, преклонил колена и возложил ярко-желтые цветы на темный полированный гроб.
К его величайшему удивлению, после окончания службы первой к Чейенн подошла Теодора. Но еще больше он удивился, услышав, что она приглашает Чейенн и всю ее семью в Эль-Атаскадеро, чтобы там отдохнуть.
Чейенн сначала нерешительно улыбнулась, но потом все же приняла приглашение тещи Джека.
Теодора в ответ тоже улыбнулась. Когда две женщины повернулись и медленно направились к видневшемуся вдали огромному дому, присутствующие зашептались.
Вторая дочь Бенна Веста — бесспорно, лучшая — наконец шла к дому, который должен был быть ей родным. Она шла не к жалкой лачуге своей матери среди болот, а к Эль-Атаскадеро, где жил ее отец и куда она всегда стремилась.
Им бы сейчас лететь в самолете, а не трястись в эту жару по разбитым техасским дорогам.
— Здесь! — внезапно вскричала Чейенн, завидев перед собой крышу из просевшего кедрового покрытия, поднимавшуюся над сплетенными ветвями деревьев, которые густо росли в опасной близости от дороги.
Каттер резко рванул руль направо. Мотор заворчал, как рассерженная кошка, машина дернулась в сторону и в конце концов свернула на выложенную камнем узкую дорогу с рытвинами и ухабами, ведшую к лачуге, в которой провела жизнь Айвори Роуз.
Возможно, всему виной жара. Или же сказывается усталость от длинного бестолкового дня, заполненного бесконечными отсрочками и бесполезными сантиментами. Так или иначе, Каттера раздражала проявляемая Чейенн напряженная эмоциональность, которой он более всего опасался, отговаривая жену от поездки на похороны ее матери.
42 
