35 
Вдруг руки ее безвольно опустились, глаза остановились в немом вопросе, и у него с удвоенной силой заколотилось сердце.
– О, Джонни, что мы делаем? – Она была в этот миг такой невероятно красивой, такой слабой и испуганной…
– То, что должны были делать, – спокойно ответил он.
Он хотел сказать еще что-то, но в этот момент зазвонил телефон. Джонни не отпускал ее и пытался убедить, чтоб она не реагировала, но она вырвалась и бросилась к столу.
Джонни оперся о дверь и, ероша волосы, смотрел на нее с восхищением. Лейси поправила прическу и пыталась говорить по телефону как ни в чем не бывало. Потом, почувствовав, что он на нее смотрит, отвернулась, и щеки ее покрылись румянцем.
У него на губах заиграла улыбка. Он хотел ее – хотел ее всю, от пальчиков на ногах до макушки. Только не надо торопиться. От этой мысли его охватила паника: времени оставалось в обрез.
Стараясь не смотреть на него, Лейси повесила трубку.
– Если мы сейчас не спустимся, они отбуксуют машину Дж. К. Сказали, чтоб через пять минут были.
Джонни ухмыльнулся с озорным видом, как когда-то до несчастного случая.
– Пять минут, ха!
Лейси снова стала поправлять волосы. Нетвердой рукой она разгладила воротничок блузки.
– И не думай об этом, – с неожиданной твердостью сказала она.
Джонни осклабился еще шире, глядя на ее полные соблазнительные губы, заметно припухшие от его поцелуев.
– Каждый раз, глядя на тебя, Тростиночка, я только об этом и думаю.
Он сделал шаг. Она отпрыгнула. Но это ему тоже пришлось по душе.
– Лучше нам распрощаться.
– Эгей – ты же обещала меня покатать. Разве можно нарушать свои обещания, да еще инвалиду?
Лейси теребила свою сумочку.
– Ты нарушил более серьезное обещание.
– Но нам обоим, кажется, понравилось? Пальцы ее продолжали теребить волосы. Она поправила ремешок сумочки.
– Это к делу не относится. Ты нарушил свое обещание, я теперь могу нарушить свое.
– Но ты этого не сделаешь – потому что ты мне не чета, ты порядочная.
– Ты что-то раньше так не думал.
Она отвела глаза, но он успел заметить мелькнувшую в них невыносимую боль.
Он понял, что причинил ей такую же боль, как она ему. Может, большую. И потому она полна решимости оставить его – навсегда.
Глава девятая
День выдался прохладный, серенький, лишь время от времени пробивалось солнце. К ночи обещали шторм, но Лейси и Джонни ехали с открытым верхом.
Впервые за долгие месяцы пребывания в клинике Миднайт оказался на воле. Он должен был бы чувствовать себя так, словно вырвался из тюрьмы, но ничего подобного он не ощущал. Напротив, свобода означала, что он навсегда теряет Лейси, а после этого терять ему будет нечего.
Вместо того чтобы любоваться красивыми видами, он пытался запомнить, как ветер и солнце играют в ее развевающихся волосах. Лейси повезла его на Норт-Бич, а он настоял на том, чтобы выйти из машины и посмотреть на Алкатрас, возвышавшийся как раз над домом Дж. К. на Телеграфном Холме.
– Когда-то ты думала, что Алкатрас – замок, – негромко проговорил он, подходя к ней поближе. Лейси, делая вид, что не замечает его, рассматривала окрестности в телескоп. Он ласково запустил пальцы в ее густые волосы на затылке. – Помнишь, как я возил тебя туда? Как мы целовались в тумане и чуть не опоздали на последний катер?
Лейси отпрянула в сторону, застигнутая врасплох его прикосновением; ее глаза затуманились.
– К тебе возвращается память. Ты мне не говорил этого.
– Ты тоже далеко не все мне говорила, – резко бросил он и притянул ее к себе, целуя.
Она не сразу оттолкнула его, напомнив, что поцелуи не входят в программу.
– Ах, простите, – не без сарказма извинился он и отпустил ее. Она прошагала мимо, как будто его тут вообще не было, и он выругался про себя и поплелся за ней.
Он даже немного удивился, увидев, что она дожидается его в машине.
От этого маленького происшествия Лейси на какое-то время стала вести себя настороженно. Молча доехали они до Эмбаркадеро. Молча поели буйабесс у Причала Рыбаков. Потом поехали через Бей-Бридж в Беркли, оттуда опять к побережью и, остановившись в Марина-Грин, вышли из машины. К этому времени настороженность в ней прошла, и Джонни с удовольствием гулял бы по парку, если б не горькая мысль о том, что эти сияющие мгновения их последнего дня утекают, словно песчинки в песочных часах.
Лейси сидела на одеяле, расстеленном на траве, окруженная воображаемой оградой, и делала вид, что следит за ребятишками, гоняющими мяч, и яхтами, скользящими по голубой поверхности залива. А он следил только за ней.
35 
