29 
Конверт в его руке не представлял собой ничего особенного – конверт как конверт. Он поднес его к свету и внимательно рассматривал вязь букв, которыми было выведено его имя. Ничего угрожающего как будто не было, но и без того черные глаза Миднайта еще больше потемнели, как только он подумал о содержании. Пальцы его заметно дрожали, когда он вытащил грубо вырванные из газеты клочки и загнул обратно верх конверта.
Он поспешно достал свой портфель и открыл его. Вынув оттуда пачку аналогичных конвертов, он некоторое время внимательно изучал их, затем сунул новое послание под резинку, стягивающую пачку, сунул ее обратно в портфель и поспешно защелкнул замок.
Лейси всеми силами противилась его попыткам восстановить прошлое. И понятно почему.
Но у Миднайта объявился тайный доброжелатель, и он, напротив, из кожи вон лезет, чтобы помочь ему все вспомнить.
В присланном сегодня конверте была вырезка со знаменитой фотографией, где Сэм Дуглас утешает Лейси на фоне пожара, – с нее, пожалуй, все и пошло кувырком.
Помрачнев, Миднайт запихнул портфель с тайной корреспонденцией в стенной шкаф и ногой захлопнул дверь. Надо во что бы то ни стало постараться отвлечься от этой чертовой фотографии и от всей прочей документации о пожаре до прихода Лейси. Она должна быть где-то через часок.
Миднайт взглянул на календарь на стене. Все квадратики были перечеркнуты жирным X. Все, кроме одного. Последний, завтрашний пустой квадратик был обведен красным кружком.
На столике под календарем валялась открытка от Дж. К. с Гавайев. Миднайт взял ее в руки и в третий за сегодняшний день раз перечитал торжествующие строчки, написанные рукой Дж. К. Нахмурившись, он скомкал открытку и запустил ее в пепельницу; бумажный шарик пролетел мимо и покатился к окну, Джонни чертыхнулся. Вообще-то он был рад за Дж. К., но у него самого на душе было муторно, как никогда.
Глаза Миднайта потемнели еще больше; он шагнул к окну и поднял открытку. Расправив ее, он какое-то, время тупо смотрел на разбежавшиеся черные каракули. Это ж надо! Просто в голове не укладывается, что Дж. К. – это Дж. К. – то! – остепенился, женился и будет себе жить да поживать как все.
Миднайт посмотрел в окно на залив. Жаль, что он не в форме, а то бы съездил к ним на свадьбу. Лейси рассказывала, что невеста была вся в зеленом, а у жениха бабочка и пояс были одного цвета.
Реабилитационная клиника была задумана чуть ли не как курорт, с дивными видами, очаровательными двориками и фонтанами. Медперсонал не носил белых халатов. У каждого пациента была своя уютная квартира. Но больница есть больница, все кругом насквозь провоняло лекарствами, больничный дух был неистребим, и Миднайт чувствовал себя запертым в клетке и поднадзорным. И как на иголках.
Может, все потому, что Лейси должна была прийти в последний раз. А может, потому, что последнее послание тайного доброхота подействовало на него сильнее, чем он сам себе признавался.
Ему было тошно видеть Лейси в объятиях Сэма Дугласа, даже на этом помятом и пожелтевшем от времени газетном клочке. Ему становилось не по себе при одном воспоминании о том, как ловко использовал старый сенатор прессу и эффектную юную школьницу, и даже эту трагическую историю с пожаром, в своих интересах как в личном, так и в политическом плане, как, по существу, он купил ее за свои деньги.
Однако к этим чувствам примешивалось и другое – неясное ощущение опасности. Кто же посылал Джонни эти вырезки и загадочные послания? Кому было так необходимо пробудить воспоминания, которые Лейси всеми силами пыталась в нем не пробуждать? Кому это было нужно?
Нет, как ни верти, в этой корреспонденции было что-то жутковатое. На память ему вдруг пришло, как порой расширялись от страха огромные глаза Лейси. О, как бы он хотел сейчас быть в лучшей форме! И чтоб голова у него работала получше.
Действительно ли ей угрожает какая-то опасность? Или его ретивый корреспондент из кожи вон лезет, чтоб отвратить его от нее? Поскольку она ему не захотела довериться, а Миднайт не доверял ей, ему оставалось только ходить вокруг да около.
Джонни еще раз взглянул на красный кружок на календаре.
Завтра он отправляется домой.
Но один.
После сегодняшнего дня Лейси больше не намерена видеться с ним. Дрожащей рукой Миднайт провел по своим коротко остриженным черным волосам. Да какое ему до всего этого дело? Их отношения полетели к чертям собачьим еще много лет назад. Но за этот месяц ее постоянного присутствия он к ней привык. Без нее ему было не по себе. Он хотел, чтоб это присутствие длилось вечно. Он хотел, чтоб она все время была с ним, хотел, просыпаясь утром, видеть ее рядом с собой, терять свое тело в ее теле, быть любимым ею.
29 
