17 
Он подумал, что это позабавило бы лорда Керзона, и в его глазах загорелся огонек, когда султан жестом предложил ему сесть. Выразив поклоном свою благодарность за оказанную любезность, он сел напротив султана. Они сидели так близко друг к другу, что было не только невозможно их подслушать, но даже угадать содержание разговора по движениям губ.
Герцог знал от лорда Керзона, что к султану следовало обращаться «синухун», что означает «высочество».
– Я привез, синухун бехи, приветствие от его превосходительства, – сказал герцог по-явански. – Он сожалеет, что не смог лично явиться в ответ на вашу просьбу о помощи.
– Да, его превосходительство уже объяснил мне это в письме, которое я получил два дня назад, – ответил султан.
К удивлению герцога он говорил по-французски.
– Никто во дворце не говорит по-французски. А я уверен, сэр, что вы свободно владеете этим языком. Поэтому то, что я собираюсь вам сказать, защищено от любопытных ушей так надежно, как только это возможно.
– Я это очень ценю, – вполголоса произнес герцог.
Султан слегка усмехнулся, прежде чем продолжать.
– Я вижу, сэр, вы удивлены, что я говорю по-французски. Когда я был еще совсем молодым, у меня была очень красивая наложница, которая и научила меня этому языку. Сама она была дочерью французского моряка, который с удовольствием проводил время с ее матерью, когда его корабль стоял в гавани Джокьякарты.
То, что он говорил, казалось настолько забавным, что герцог рассмеялся.
Когда они удостоверились, что вполне понимают друг друга, султан продолжал:
– Я весьма благодарен за ваше посещение, но вы понимаете, что важнее всего, чтобы голландцам не пришло в голову, по какой причине вы удостоили меня визита.
– Да, меня предупредил об этом его превосходительство, когда услышал, что случилось с сокровищами Боробудура.
– Мой народ это поразило в самое сердце, – сказал султан. – Все мы скорей отдали бы наши жизни, чем согласились на то, чтобы что-нибудь подобное снова произошло.
– Я могу это понять, – ответил герцог. – Вы, синухун, предполагаете, что открыли еще один Боробудур. В это трудно поверить.
– Судя по тому, что я слышал, храм, или, как мы говорим, чанди[2] был построен примерно в девятом столетии.
– Это же потрясающе, если, конечно, это правда. Синухун видел его своими глазами?
Султан покачал головой.
– Нет, это невозможно. Даже проявление какого-нибудь интереса с моей стороны означало бы, что голландцы либо растащат его, либо позволят растащить грабителям, которые непрерывно здесь рыщут в поисках добычи. Они поймут, что смогут немедленно разбогатеть, если найдут его.
– Голландцы, конечно, должны представлять себе, что будут значить для потомков эти великолепные древние постройки? – гневно спросил герцог.
Султан сделал протестующий жест рукой:
– Наших завоевателей интересует только одно – деньги, которые они могут получить за те продукты, которые создает наш народ, беспрерывно работая за мизерное вознаграждение или вообще бесплатно.
– Этого нельзя терпеть! – воскликнул герцог.
– Мы чувствуем то же самое, – сказал султан. – Но если они не будут работать, они умрут с голоду. Только потому, что они верят, что когда-нибудь, в этой жизни или следующей, их карма станет лучше, они терпят такую жизнь.
Герцога очень тронуло то, как султан говорил об этом. Герцог знал, что для яванцев их религия гораздо важнее материальных благ. Она служила для них источником поистине неиссякаемой надежды.
Буддисты верили, что все духовное богатство, которое дает религия, они смогут взять с собой в свое следующее существование.
Мусульманам их доктрина о принятии слова Аллаха позволяла переносить все, что происходило в данный момент.
Султан объяснил причину, по которой он просил вице-короля Индии помочь ему:
– Ко мне обратился человек, которому я доверяю, – сказал он прямо, – и который понимает всю необходимость сохранять строгую секретность, раз один из чанди обнаружен за несколько миль отсюда в Плаосане.
– И вам сказали, что он уникален? – спросил герцог.
Султан заговорил еще тише, чем раньше:
– Мне известно, что Плаосан построен буддийской принцессой Шайлендрой и ее мужем, царем по имени Ракай Пикатан, индусским правителем Матарама.
Герцог широко раскрыл глаза – исключительно редко храм строили одновременно представители двух религий.
17 
