49 
Она принадлежала ему, он — ей.
Анцелла закрыла глаза, вновь ощутив прикосновение его уст, убежденная в том, что сейчас уже ничто не имеет значения, кроме того, что она принадлежит ему и что он любит ее. Когда он сказал ей об этом там, на вершине, откуда они смотрели на море, это казалось абсолютно неправдоподобным. Ведь до этого мгновения они едва обменялись несколькими фразами.
Однако теперь Анцелла знала, что князь был прав: с той секунды, как их глаза встретились в казино и оба они почувствовали странное потрясение, они стали принадлежать вечности. Все остальное уже не имело значения. Давешнее бормотание княгини постепенно перестало тревожить Анцеллу, и она в конце концов уснула с улыбкой на устах.
Ей снилось, что князь сжимает ее в объятиях и что ее голова покоится у него на плече…
Однако утром страх, вызванный словами княгини, вернулся, и Анцелла, одеваясь, раздумывала, правильно ли поступит, если пошлет за доктором Гровзом.
Она вздрогнула от одной лишь мысли, что могла бы повторить услышанное от княгини кому-либо другому, а тем более чужому человеку, пускай даже доктору. Она знала, что ничего не скажет и князю, что у нее на это просто не хватит сил.
Подозревал ли он что-нибудь? Представлял ли, что произошло с женщинами, которых он любил?
Анцелла внезапно выпрямилась. Она могла присягнуть: то, что сказала ее сиятельство, было правдой; однако, с другой стороны, была убеждена, что это всего лишь ее воображение: когда случились эти две трагедии, княгиня наверняка на радостях поспешила поверить в то, что имела к ним непосредственное отношение.
«Вот она, правда, — решительно подумала Анцелла. — Если сегодня княгиня чувствует себя получше, она, возможно, и не припомнит, что говорила вчера, и тем самым снимет с меня столь тяжкий груз».
Это было поистине благочестивое желание, однако Анцелла понимала, что ей будет трудно обо всем забыть, уйти от преследующих ее мыслей.
Одевшись и позавтракав, она направилась в комнату княгини. В коридоре перед дверью встретила Марию.
— Как себя чувствует сегодня ее сиятельство?
— У нее была очень неважная ночь, — ответила Мария. — На рассвете она позвала меня и попросила снотворное. Она еще не проснулась.
— Какая жалость, — сказала Анцелла. — Боюсь, что княгиню взволновало известие о том, что ее приятель, граф Андре, должен уехать.
— Она всегда нервничает по этому поводу, — сообщила Мария. — Потому что он единственный, кто еще помнит о том, какой красавицей была княгиня. Ни одна дама при дворе не могла с нею сравниться.
— Охотно верю в это, — сказала Анцелла. — Обидно, наверное, стареть, когда ты красива.
— Красота не всегда может устоять перед страданиями, — сурово бросила Мария. После чего, как будто бы спохватившись, что сказала слишком резко, добавила: — Прогуляйтесь на солнце, мадемуазель. Княгиня должна проснуться где-нибудь через полчаса и тогда наверняка пожелает с вами увидеться.
Анцелла обрадовалась нежданной отсрочке. Казалось, чем больше пройдет времени, тем менее вероятно, что княгиня вспомнит о давешнем разговоре.
По белым мраморным ступеням она спустилась в парк.
Солнце играло в фонтане, а легкий ветерок со стороны моря осторожно касался листвы на деревьях. Утро было изумительное. Направляясь к балюстраде, находящейся на оконечности мыса, Анцелла заметила, что там уже кто-то стоит. Она какую-то долю секунды колебалась, поскольку вдруг ощутила, что сердце готово выскочить из груди, но справилась с волнением и решительно пошла дальше.
Князь оторвал взгляд от моря и смотрел на девушку.
— Анцелла!
Тон, каким он произнес ее имя, согрел, как объятие.
Она смотрела на князя, ее глаза сверкали, уста приоткрылись от возбуждения.
— Я думал о тебе, любимая, — сказал князь. — Все время размышлял над тем, что ты со мною сотворила.
Анцелла с трудом нашла в себе силы произнести несколько слов:
— Я тоже думала… о вас… ночью.
— Ох, дорогая моя, — словно не слыша ее, продолжал князь, — ты и не представляешь, каким чудесным и матичным было то мгновение, когда я коснулся твоих губ.
Их глаза встретились, и, хотя князь даже не пошевелился, Анцелле показалось, что он снова ее поцеловал. Он долго смотрел на нее, прежде чем сказать:
— Мне нельзя слишком долго с тобой здесь говорить. Надеюсь, ты это понимаешь. Я посмотрю, чем занимаются остальные, вполне вероятно, нам удастся встретиться во второй половине дня.
49 
