183 
Сидя в одиночестве, она просмотрела книги учета и подшивки бумаг, пролистала каталоги, которые пришли в ее отсутствие. Стефания записала, что продана кушетка, французская бисерная сумочка и несколько других вещей. В записную книжку, лежавшую на полочке за столиком вишневого дерева, она внесла три заказа на устройство интерьера, которые приняла на ноябрь и декабрь. Сабрина уже собиралась положить записную книжку на место, когда увидела, что в ее конец вложено письмо. Оно начиналось словами «Дорогая Сабрина» и было датировано двадцать третьим октября. За день до начала круиза.
"Я все гадала, — писала Стефания, — какой подарок могу тебе оставить, когда уеду в Чикаго, в благодарность за самые чудесные дни моей жизни. Я могла бы купить тебе что-нибудь, но я только что придумала подарок получше, чем все, что можно найти в лондонских шикарных салонах. Это история, которую я держала в секрете, и я записываю ее, чтобы ты ее обнаружила, когда вернешься. Мне будет так забавно представлять твое лицо, когда ты об этом прочтешь, а потом ждать твоего звонка…
Это началось некоторое время тому назад на вечере у Оливии Шассон. Я разговаривала с Розой Рэддисон, когда произошло печальное происшествие…"
«Как чудесно, — подумала Сабрина, читая о разбитом аисте. — Такое простое решение. Почему оно не пришло мне в голову, когда я пыталась сообразить, что делать? Может быть, пожив с двумя живыми ребятишками, я бы тоже это придумала?» Она взяла письмо, чтобы его дочитать:
«Вот почти и все, если не считать того, что Рори Карр действительно приходил позже, после того как я видела его на аукционе, с чудесным севрским фарфором, от которого было страшно обидно отказываться. Но к тому времени ты уже велела мне не иметь с ним дел. Да он и пришел не для того, чтобы продавать на самом деле. Он услышал об аисте и хотел выудить какую-нибудь информацию. Когда он все продолжал любопытничать, я разыграла полицейского следователя и сказала: „Вы не можете рассказать мне ничего, чего бы я уже не знала“. Это его достало — он все поправлял шейный платок с элегантной нервозностью и поспешно удалился. Ох, звонят в дверь. Постараюсь дописать завтра».
Но завтра она умерла.
Вошедшая Александра увидела, как Сабрина аккуратно складывает письмо.
— Миссис Тиркелл выдала ваше убежище. Вы не против, чтобы я нарушила ваше уединение?
— Конечно, нет. Пожалуйста, садитесь. Я все равно мало что делаю.
— Думаете о Сабрине?
— Думаю о Сабрине и Стефании.
— Забавно, я никогда не знала, как вы близки. Наступило молчание.
— Не приготовить ли мне чаю? — спросила Александра.
— Ох, какая я невежливая. Я сейчас. Сабрина поставила чайник на плитку в кабинете Брайана.
— Боюсь, у нас ничего нет, кроме печенья.
— Печенье годится. — Опять молчание. — Вы все еще беспокоитесь об отце?
— Нет, ему намного лучше. Он поедет домой в воскресенье.
— И вы с ним?
— Я… наверное. Скорее всего. Они посидели молча.
— Извините, милочка, — не выдержала, наконец, Александра. — Я никак не могу привыкнуть. Вы привидение? Сабрина говорила мне, что вы двое не похожи.
— Но… зачем ей было так говорить?
— Откуда мне знать? Я думала, она сказала это, потому что это правда. Николс во что-то играл: он обвинил ее в том, что она — Стефания, что вы поменялись местами в Китае — или что-то в этом духе, и Сабрина была великолепна: она так серьезно нахмурилась и велела Николсу сказать ей, кто она, потому что он ее так запутал, что она не может вспомнить. Знаете, я любила эту леди, хотя, кажется, так прямо и не сказала ей об этом. Ну, так вот, после того как Николс объявил, что она Сабрина, я спросила ее, действительно ли вы двое идентичны, а она сказала — нет, он просто так подумал из-за пирожных или его диеты или еще чего-то такого.
Сабрина засмеялась. «Ох, Стефания, молодец. Ты это оставила, чтобы рассказать мне, когда мы встретимся в Чикаго, правда? Чтобы мы могли вместе посмеяться».
Но они не смогут больше ничего делать вместе. Она поспешно встала:
— Посмотрю, что там с чайником.
— Черт, — сказала Александра, иди за ней в кабинет Брайана. — Я дура. Пожалуйста, простите меня, я не хотела вас расстроить. Но я просто не могу привыкнуть к такому сходству — вам, наверное, все время об этом говорят.
Ох, почему я не могу заткнуться и оставить вас в покое?
— Нет, не надо. Я в порядке. Болтовня помогла. — Сабрина уверенной рукой заварила чай и наполнила тарелку печеньем. Она подняла поднос, чтобы отнести его в свой кабинет. — Салфетки, — сказала она Александре, наклоняя голову в сторону шкафчика в углу.
183 
