Особенно,... 
84 
– Ты, Лен, должен ее уволить. Когда она начинает раздеваться, половина моих посетителей сразу же встают и уходят.
– Вот ты и скажи, – отвечал Лен, – если скажу я, она спать со мной не будет.
Клиентура Кью Джи представляла все многоцветье чикагского криминального мира. У этих людей всегда было мало времени, но у всех были деньги, и Кью Джи строго наблюдал за тем, чтобы каждый остался доволен, несмотря на Эрну и ее танец с семью шалями.
Кью Джи был добрым хозяином, который напускал на себя строгость, чтобы к нему поменьше приставали, но, несмотря на все его колкости и брань, он легко поддавался на просьбы.
Посему Ник опять повторил:
– У меня есть пара друзей, и им нужна работа.
– А я что, контора по найму безработных? – спросил Кью Джи, всплеснув руками. – Я должен платить жалованье каждую неделю девятерым, даже десятерым, если считать уборщика в сортире, который ничего не моет и не убирает. Нет, я не контора по найму, – и для пущего эффекта повысил голос: – Я не какое-нибудь дерьмовское убежище для всяких дерьмовских подростков с Востока.
– С Запада, – поправил его Ник. Кью Джи злобненько взглянул на него:
– Теперь, парень, я не могу к себе на кухню зайти, потому что ты рта не закрываешь. За что мне такое наказание?
Лен протянул руку за сигаретой, тлеющей наверху стойки, затянулся, и толстый слой пепла упал на отбиваемое мясо кролика. Но ни Кью Джи, ни сам Лен не обратили никакого внимания.
– Можно мне их привести сюда? – спросил Ник, ловко ставя один на другой чистые стаканы, чтобы отнести в бар.
– Нет, – сказал Кью Джи.
– Нет, – сказал Лен.
– Да они вам понравятся, – ответил Ник.
Через два дня он приехал в шесть вечера с Синдрой, а за ними маячил Джои.
Кью Джи лишь взглянул на Синдру, закатил глаза и сказал:
– Слишком хорошенькая. Проститутки ее возненавидят. А кроме того, стриптизерка не должна быть лучше посетительниц, им тоже не понравится.
– Но я не стриптизерша, – сказала Синдра, яростно взглянув на него.
Кью Джи покосился на нее:
– А кто ты, куколка? Нейрохирург с большими сиськами?
– Певица!
– Что? Кто?
– Вы слышали.
Кью Джи поправил воротничок полосатой рубашки и ослабил узел на шелковом галстуке. Девушка была просто красавица, немножко, правда, темновата на его вкус и опасно молода, но в ней чувствовался класс. Может быть, посетители и клюнут на нее, если Эрна приоденет ее в узкое красное платье с глубоким вырезом. Да, может быть, именно он, Кью Джи, окажется добрым волшебником, дав ей шанс показать себя.
– Наверное, я с ума сошел, – и он покачал головой. – Ну, ладно. Беру на один вечер. Десять долларов. Если не понравишься, больше не приходи.
– А как со мной? – спросил Джои.
– Ну и оставь это при себе, сынок. На сегодня я выполнил свою норму добрых дел.
И Джои знал, что лучше замолчать.
Певческий дебют Синдры был неудачен. Одетая Эрной в узкое открытое и тесное платье, которое ей совсем не нравилось, со взбитыми волосами и размалеванная, стоя перед шумной толпой, она промяукала свою интерпретацию «Утешения» Ареты Франклин. Это была ошибка. До сих пор Синдра пела только наедине с собой, и хотя у нее был приятный, хрипловатый голос, она понятия не имела, как им пользоваться.
Через несколько минут посетители зашевелились:
– Давай, миленькая, проваливай, – заорал кто-то, и другие хором его поддержали.
Стоя в глубине зала, Кью Джи жевал зубочистку и хмурился. Ведь он решил было, что сделал открытие, и, как всегда, ошибся. Девушка просто-напросто надула его, наговорив, что может то, на что она не способна.
– Ты что, спишь с ней, что ли? – спросил Пит-Лягушка, один из постоянных посетителей. Под его крошечными глазами висели огромные мешки.
– Да нет, просто решил дать ей шанс попробовать себя, – ответил Кью Джи, приглаживая вельветовый сюртук, чтобы он ровно сидел.
– Ну, так ты должен с ней спать, – сказал Пит-Лягушка, высасывая из стакана питье.
– Слишком молода, – кратко ответил Кью Джи и ушел.
Синдра кончила петь под жиденькие аплодисменты и еще несколько грубых выкриков «проваливай» и убежала со сцены.
– Я ухожу, – сказала она удивленному Кью Джи.
– Говоришь, что уходишь? – медленно протянул он. – Не ты, черт возьми, уходишь, а это я тебя увольняю, куколка.
Она вспыхнула:
– Вы не можете уволить того, кто сам уходит.
– И не заплачу тебе ни цента, – сказал, покраснев, Кью Джи.
84 
