140 
– Они думали, что имущество важнее, чем искусство? – спросила Анна.
– Нет, но они думали, что деньги необходимы, владение имуществом приятно, а власть полезна. Они не видели ничего романтического в художнике, умирающем от голода. Они были исключительно практичными сталепромышленниками со Среднего Запада, ставшими современными покровителями искусства, потому что любили искусство и считали, что оно необходимо для полноты жизни, и действительно думали о своей ответственности в поддержке искусства, раз у них было много денег, чтобы помочь художникам выжить и даже процветать.
Они дошли до конца галереи и вошли в гостиную, где каминная полка и стеллажи на стене были заполнены эскимосскими миниатюрными резными фигурками: маленькими птичками, большими танцующими медведями, семейными группами, моржами с рыбаками, изгибающими спины, как ковбои на брыкающихся быках.
– Это самая впечатляющая коллекция, которую я когда-либо видела, – сказала Анна.
Джош кивнул.
– Я полюбил каждую из этих вещей с тех пор, как был ребенком. Когда я умру, все это отправится в музей. Не хочу, чтобы коллекция разбивалась.
«Он не оставит их детям», – подумала Анна. Или не собирается иметь детей. Наверное, так оно и было, он жил, как человек со своим укладом и целиком в своих занятиях. И Дора сказала, что Джош ненавидел детей. Анна ходила по гостиной, рассматривала десятки предметов, которые он собрал – египетские скарабеи, греческие вазы, французские изделия из эмали, резные немецкие щелкунчики русские лакированные шкатулки, китайские нефритовые фигурки, африканские маски, ожерелья из перьев с Новой Гвинеи. Квартира была огромной – две квартиры соединены в одну, как рассказал ей Джош – просторные комнаты с высокими потолками обставлены, (чрезмерно заставлены), – подумала Анна, антикварной мебелью. Пухлые диваны и кресла, покрытые слегка выцветшими ткаными накидками, и восточные ковры с рисунками, примятыми за сотни лет. Вместе с собранными им предметами здесь были фотографии самых разных людей – от рыбака на траулере до мужчин и женщин, о которых Анна знала из газет и журналов. Его друзья были так же разнообразны, как и его коллекция.
– Хочешь посмотреть остальных? – спросил Джош. Она кивнула и они прошли обратно через галерею в другой конец квартиры. В его спальне, на круглом, обитом кожей столике было несколько фотографий в серебряных рамках. Анна наклонилась поближе, чтобы посмотреть на них. На всех фотографиях изображена одна и та же пара: мужчина, который мог бы быть Джошем, и высокая красивая женщина с коротко подстриженными в виде шапочки белокурыми кудрями.
– Твои родители, – сказала она. – А я-то думала, где же они.
– Они находятся в личной части дома. – Джош стоял рядом с нею, глядя на них. – Ты бы им понравилась, Анна, они восхищались людьми, которые сами определяют свою жизнь, не позволяя другим делать это вместо них.
Она бросила на него быстрый взгляд.
– Ты не знаешь, насколько это верно в отношении меня.
– Я думаю, это так. Мне кажется, с тобой когда-то случилось что-то ужасное, сокрушительное. Что-нибудь вроде смерти моих родителей, чем она явилась для меня, хотя я не позволил бы себе сравнивать боль; все мы страдаем по-своему. Но ты не позволила этому постоянно разрушать тебя; ты построила свою жизнь и стала замечательной женщиной. Я восхищаюсь этим. И мои родители очень полюбили бы тебя. Вернемся в кабинет, моя экономка сделала паштет, и мы должны отдать ему должное, иначе она будет разочарована. А потом мы можем пойти поужинать.
Не ожидая ответа, он пошел вперед, делая замечания о некоторых картинах, мимо которых они проходили; рассказывая анекдот о рисунке Альберса, который купил на распродаже; вспоминая историю о наброске Миро в своем кабинете. «Как будто, – подумала Анна, – он забеспокоился, что сказал слишком много, подпустил слишком близко и теперь пытается стереть это легким, забавным монологом, чтобы развлечь ее, если она расстроилась».
Но она не расстроилась. Это было удивительно, но вместо того, чтобы отшатнуться от него, заинтересовалась, что еще он мог бы сказать о ней. Нет, на самом деле нет, быстро поправила она саму себя. Ей не нужен анализ, проведенный им; она хотела только приятного общества. И, казалось, Джош тоже нуждался только в этом. Поэтому ей было так хорошо.
– Я заказал столик в ресторане «Ле Плюм» на восемь тридцать, – сказал Джош, когда они уселись на длинный широкий диван в его кабинете. – Но можем пойти туда раньше, если хочешь.
140 
