29 
Карла взяла его за руку.
– Ты же знаешь, что я люблю тебя! Я хочу помочь!
– А я тебе уже сотню раз твердил, что я не хочу твоей любви и не хочу твоей помощи. Поняла?
– У тебя теперь другая девчонка! Вот почему ты так говоришь! Да я ее убью на фиг, как только узнаю, кто она!
Квентин обнял Карлу и вздохнул.
– Нет никакой другой девчонки. Я просто не хочу, чтобы меня кто-то любил. Никакая девчонка. Ни ты, ни кто-либо еще.
– Но почему?
– Мне не нужна любовь. Что в ней хорошего?
– Когда-нибудь я выйду за тебя замуж!
– Хочешь замуж? Так найди себе мужа. Но я на тебе не женюсь. Никогда. Я не верю в брак.
– Врешь!
– Можешь думать, как тебе нравится. Но хватит об этом. Все, завершили. – Квентин выпрямился, давая понять, что еще одно слово, и он встанет и уйдет. Они спорили так уже не в первый раз. Ему никогда не удавалось убедить Карлу, но он не сдавался.
Девушка резко встала. Ее лицо побелело, она сжала кулаки.
– Черт тебя побери! Я поняла, в чем дело. Ты надеешься, что в будущем году отправишься в какой-нибудь шикарный колледж и никогда сюда больше не вернешься, а я так и останусь дочкой нищего полицейского из Бруклина, о которой ты даже не вспомнишь. Но ты не так уж умен, Квентин Рикони. Ты ничего не знаешь, даже не знаешь, где твоя мама на самом деле работает по вечерам!
Квентин тут же вскочил, охваченный неясной тревогой.
– Что ты сказала?
Глаза Карлы вспыхнули, потом в них блеснули слезы, и гнев вдруг как-то разом утих.
– Проклятье, – выругалась она сквозь зубы. Не собиралась она ничего рассказывать.
– Что ты имеешь в виду?
– Квентин, я… Черт, вот черт. – Карла ссутулилась. – Это папаша обо всем разнюхал. Копы всегда о таком узнают. Он пытался отговорить твою мать, но она и слушать не захотела и заставила его пообещать, что он никому не расскажет. Анджела уверяет, что это ненадолго.
– Говори же!
Губы Карлы дрогнули.
– Она ведет счета для Маклэндса.
Для этого кровососа-ростовщика! Маклэндс, подобно безжалостному ненасытному пауку, держал в страхе весь квартал. Доходило до того, что должникам, не погасившим долги в срок, ломали руки и ноги.
Квентин быстро проводил Карлу до ее дома, поцеловал в темноте у лестницы.
– У меня еще есть дела, – бросил он на прощание развернулся и ушел, оставив плачущую Карлу.
Идя по темным городским улицам, где никому не следовало бы бродить в одиночку, Квентин смотрел на звезды, чтобы чувствовать себя увереннее. Ночь в этой части Бруклина пахла бензином, машинным маслом, подземкой и помойкой. Фонари смотрели сверху желтыми глазами. Квентин угрожающе ссутулился и засунул руки поглубже в карманы джинсов. В одной руке он сжимал маленький пистолет, в другой стилет.
Из глухой темноты переулка вынырнул мужчина.
– Эй, что это ты здесь разгуливаешь? Ты чей? Он протянул было руку к плечу Квентина.
Тот мгновенно выхватил стилет, острое лезвие застыло в миллиметре от шеи незнакомца.
– Я вырежу тебе сердце, – спокойно предупредил он.
– Полегче, полегче. – Мужчина поднял руки, попятился, развернулся и бросился наутек.
Квентин убрал нож и снова двинулся в путь. Он шел быстро, но колени у него дрожали. Длинный, черный “Камаро” резко затормозил на углу. Квентин подошел и сел в него. Джонни Сиконе, смуглый крепыш с лохматыми черными волосами, покосился на него.
– Думаешь, у тебя хватит духу сделать это?
– Да, черт побери. – Квентину едва хватило воздуха, казалось, что его легкие заполнены водой. Он вытер вспотевшие ладони о джинсы.
Они проехали в богатый квартал и медленно двинулись вдоль красивых старинных домов, рассматривая дорогие автомобили, стоящие у тротуара.
– Давай, – скомандовал Джонни. – Нам нужен вот этот.
Квентин выбрался из машины и подбежал к небольшому темному “Мерседесу”. При помощи крохотной отвертки он вскрыл дверцу и оказался в салоне элегантного седана. Еще одно точное движение, и мотор заурчал. Квентин вел машину обратно в Бруклин, Джонни ехал следом. Угнанный “Мерседес” плавно скатился вниз, в подвал, в нелегальную мастерскую Гуцмана.
– Господи ты боже мой! – выдохнул Гуцман, когда распахнул ворота гаража и увидел “Мерседес”. Он смеялся, бормотал что-то одобрительное себе под нос по-немецки. Потом достал из кармана пачку стодолларовых купюр и хитро взглянул на Квентина. – Будешь еще работать на меня?
– Да.
Гуцман явно колебался.
29 
