91 
Коля Львович выключает телевизор. Снова тяжело вздыхает.
– Надо как-то реагировать, – шепчет он без энтузиазма.
– А может, подождать? – спрашиваю я. – Все-таки наша политическая традиция – не реагировать, а выжидать!
– Но общее отношение к этому надо выработать! – упрямится Коля Львович, и я чувствую, что он прав. – Надо узнать, как к этому святому будут относиться наши патриархи!
– Добро! Возьми с собой главу Комитета по делам религий и объедь всех. Потом доложишь!
Коля Львович уходит медленно. У него такое выражение лица, будто я приказываю ему перейти минное поле. Но он сам принес эту весть. Его она больше, чем меня, возбудила. Значит, у него должно хватить решительности разобраться с этой сказочной ситуацией, в которой есть все, что необходимо для увлекательного детского сюжета: принц в хрустальном гробу, толпы юродивых с иконами и хоругвями, снежок и желтые одуванчики уличных фонарей. Да, забыл! Есть еще Бог, наблюдающий с небес за происходящим.
106
Киев. Октябрь 1986 года.
Жизнь уже тем хороша, что ею иногда можно управлять, как мотоциклом. Взять, развернуть на девяносто градусов и дальше по прямой. Только новая прямая интереснее старой. Вот и нынешняя моя прямая – одно удовольствие. Никогда не думал, что студенческое бытие – такой кайф! Учишься себе на тройки-четверки, ходишь на дискотеки и в общагу к студенткам. Получаешь тридцать шесть рублей стипендии, и это при том, что чашка кофе в кафешке рядом с Легпромом стоит семь копеек! Все надо делать вовремя. И я действительно совершенно вовремя принял правильное решение. Пусть остальные студенты младше меня на несколько лет. Зато у меня позади армия, а впереди – уверенность в завтрашнем дне. И относятся ко мне, как в армии к «старику». И преподаватели особенно не достают. Азы общественного питания я уже освоил. Историю КПСС изучаю пунктирно. Наш профессор по марксизму-ленинизму не любит ни Сталина, ни Брежнева. Его главный герой – Никита Хрущев. Вот он и рассказывает нам время от времени о главном кукурузоводе СССР и о том, как несправедливо с ним поступил Леонид Ильич и прочие члены Политбюро. Учеба как учеба. Не цель, но оправдание веселой студенческой жизни.
К Давиду Исааковичу я захожу часто. Он уже отошел от недавней душевной травмы: его дачу-землянку развалили бульдозером. Только один год стояла она, никому не мешая. Мы приходили туда зимой с отцом Василием, топили буржуйку, купались в полынье. И вот кому-то взбрело в голову сровнять землянку с землей. Жалко. Но больше жалко старика, чем землянку. Он два месяца мрачный ходил. Крест на месте землянки вкопал, словно это могила какая. Впрочем, это и есть могила. Там его независимость от «пакостной реальности» похоронена. Так он сам сказал. Зато теперь он богатый. Получил пенсию за несколько лет и дальше получает каждый месяц. Пьет мало. Купил в комиссионке два ковра и повесил на стены в своей комнате. Да и вообще комната понемногу обросла барахлом, пропылилась. Теперь, как зайдешь туда, сразу конкретной жизнью пахнет. Это такой странный запах, который возникает в квартире, когда одни и те же люди в ней долго живут. Наверно, запах состоит из множества мелких запахов привычек и повадок людей. Я уже замечал это. Например, в комнате соседа, который разнашивал (и, кстати, неплохо разносил) те самые коричневые туфли, пахнет жареным луком, табаком и нафталином. Хотя лук-то он жарит на общей коммунальной кухне! У старика разобрать запах по составляющим, как готовое блюдо по исходным продуктам, невозможно. Но главное, что такой же запах иногда исходит и от самого Давида Исааковича, а это значит, что с комнатой он сросся, сроднился и теперь чувствует себя в своем жилище наверняка лучше, чем раньше в землянке.
Братец Димка по-прежнему живет в Пуще-Водице, в доме-интернате для психов. Мама ему зефир в шоколаде возит. Каждую неделю. Я езжу вместе с ней пару раз в месяц, но особенной радости мне эти поездки не доставляют. Единственное развлечение – искать те книги, которые заказывает братец. В последнее время он стал много читать. Теперь у Димы две любимых книги: «Овод» Войнич и «Как закалялась сталь». Вкус явно нездоровый, но, с другой стороны, он и сам себя нормальным не считает.
Ну а нормальные люди добровольно такие книги не читают. Мне кажется, нормальные вообще никаких книг не читают. В лучшем случае газеты или журнал «Огонек».
91 
