99

Киев. Декабрь 2015 года.

Странно, но в последнее время я ожидаю ужинов с Майей как возможности расслабиться и почувствовать себя простым, не обремененным проблемами человеком. Именно человеком, а не мужчиной. Мужчиной я себя рядом с ней почему-то не ощущаю. Или, возможно, не ощущаю ее женщиной. Она для меня просто человек, внезапно ставший приятным собеседником. Ее мне так долго и грубо навязывали, точнее, ее незаметное соседство навязывали мне слишком заметно, так что неудивительно, что даже сейчас, думая о ней в общем-то неплохо, я бросаю иногда на Майю подозрительные, косые взгляды. Хорошо, что она не замечает. Или замечает, но молчит и не реагирует. Это ведь самый благородный вид реакции – не реагировать.

Мы снова ужинаем. Нам снова прислуживает кажется-Зоя. От этой блондиночки в белом фартучке по-прежнему пахнет хорошими духами. Сегодня четверг, и совершенно случайно получился рыбный вечер. Филе семги, салат из креветок и крабов, соляночка с осетром и хорошее белое вино.

– Я иногда бываю не права, – говорит Майя, поправляя жакетик изумрудного цвета, надетый на бордовую блузку.

– Все бывают, – киваю я.

– Нет, я о конкретном… Можем сегодня выпить кофе у меня…

Я удивлен. В моих глазах то же, что и на уме.

– Тогда у меня не было ни кофе, ни кофеварки. Но теперь все есть.

Я охотно соглашаюсь. И узнаю кое-что новенькое об архитектуре этого дома. Мы опускаемся на этаж ниже, заходим в небольшую дверь справа и оказываемся в служебных помещениях. Проходим через несколько комнат, мимо ряда стиральных машин, мимо шкафчиков с десятками ящиков. Выходим из другой двери и оказываемся на уже знакомой мне лестнице черного хода. Поднимаемся на один этаж вверх и останавливаемся перед дверью ее квартиры.

Усаживаемся на кухне. Здесь приятно тесно, здесь узенькое и высокое окошко. В окошко видны огни вечернего Подола. Под окошком, точнее, под подоконничком – три чугунных ребра батареи. От них идет тепло. Кофеварка «Сименс» урчит и начинает плеваться свежим кофе. Аромат тут же проникает в воздух.

– У тебя тут неплохо, – говорю я, обводя взглядом кухню.

– Ты не был у меня, – усмехается Майя. – У меня на самом деле неплохо. Четыреста метров жилой площади. Кухня в тридцать метров с барной стойкой! Ты когда-нибудь завтракал за барной стойкой собственной кухни?

– Ты обо мне плохо думаешь! Я не всегда был президентом. У меня тоже есть квартира с барной стойкой на кухне. На бульваре Леси Украинки. Это ведь тоже не моя квартира, там, за стенкой твоей спальни!

При упоминании о спальне Майя встрепенулась. Бросила на кухонную дверь встревоженный взгляд.

– У тебя коньячок к кофе есть? – отвлек я ее.

– Да.

Она принесла бутылку «Таврии», две рюмочки.

– Скажи, а кем ты будешь потом? – спросила она неожиданно.

– Потом? Потом я буду Никем с большой буквы. Так бывает со всеми бывшими президентами. Некоторые из них оказываются одновременно в двух местах: в тюрьме и в учебниках новейшей истории. Некоторые – только в учебниках. Впрочем, у нас их пока было слишком мало, президентов.

– Да, и каждый норовил отсидеть по два срока. А ведь и один срок – это тяжело!

  85