175 
Дружески обняв ее за плечи, он повел ее к выходу.
Джейд уже собиралась отшить Пенна Салливена, как в вестибюль ресторана вышли Джек и Даниэль. Казалось, они предельно очарованы друг другом. Его рука лежала на оголенных плечах француженки, она не отрывала от него влюбленного взгляда. Проворковав "Merci, cheri", она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
На мгновение Джейд оцепенела. Каков мерзавец! Невероятно!
Но тут же оправилась, взяла себя в руки и повернулась к Пенну.
– Идемте веселиться, – лихо заявила она и взяла его под руку.
– Классно! – воскликнул он, едва веря своему счастью.
В эту минуту ее увидел Джек.
– Эй… – начал он. – А ты что здесь делаешь? Я как раз…
Она улыбнулась, но в глазах была сталь.
– Джек Питон, – сказала она по возможности беззаботно. – Как приятно вас видеть! Вы знакомы с моим добрым другом, Пенном Салливеном?
На кой черт ему знакомиться с этим молодым красавчиком? И какого лешего она делает в его обществе?
Здорово! Быстро же Джейд Джонсон нашла ему замену! А он-то думал, что она – совсем другая.
79
Ну и вечерок выдался – концы можно отдать! Хауэрд чувствовал, как взмокло темя под париком – еще до выхода из отеля. Он попробовал новый клей, и держался парик хорошо, но пот все портил. Между тем ему предстояла ночь ночей, и никаких казусов он просто не мог допустить.
После Уитни он отправился на съемочную площадку, где Мэннон и Кларисса уединились в ее домике-фургоне. Он громко постучал в дверь, но ждать пришлось целых десять минут.
Опупеть можно! А если бы кто-то пришел звать их для съемок?
– Мы вызываем их на двадцать минут раньше срока, – поделился с ним Дерк. – Только так удается заполучить их вовремя.
В конце концов Мэннон все-таки появился на пороге – слегка помятый, но весьма собой довольный.
– Хауэрд! Вот это сюрприз! Каким ветром?
– Обыкновенным. Посмотреть, как идет работа над фильмом, – хмуро ответил Хауэрд. – Ты не забыл, зачем мы все здесь? Чтобы снять фильм.
Мэннон расплылся в улыбке.
– Разве я не на уровне?
– Вполне, – согласился Хауэрд. – Материал приличный.
– Приличный? Это все, что ты можешь сказать? Кларисса считает, что если мы будем так гореть и дальше, а студия подсуетится, когда придет время выдвигаться на «Оскара»… Короче, ей кажется, что у нас обоих будут серьезные шансы.
– Меня это обрадуете больше всех. Я также хочу, чтобы была довольна Уитни.
При звуке ее имени улыбку с лица Мэннона будто ветром сдуло.
– Мне неприятно это говорить, но игра этой дамы – чистое любительство. В нашем фильме ей нечего делать. На эту роль нужна настоящая актриса.
Значит, еще недавно – «любовь всей жизни», а теперь – «эта дма». Здорово Кларисса его обработала.
– Дело в том, – терпеливо сказал Хауэрд, – что в фильме она уже есть. Заключен контракт. Надо ее чуть-чуть поддержать – и все будет в порядке.
– Уволь ее, – бессердечно заявил Мэннон. – Пусть гуляет.
Хауэрд никогда не отличался особой чувствительностью, в том числе и по отношению к себе самому, но тут он был шокирован.
– Между прочим, мы говорим об Уитни.
– Знаю.
– Черет тебя дери, два месяца назад ты был готов мне задницу целовать, лишь бы ее вернуть. А сейчас хочешь вышвырнуть ее из картины?
– Слушай, Хауэрд, – Мэннон понизил голос до доверительного шепота, – Клариса в этих делах понимает и она говорит, что Уитни нас всех здорово тормозит. Дерк с этим согласен. И съемочная группа тоже, да все.
– Значит, ты хочешь, чтобы я ее уволил?
– Да.
– А вот выкуси. По контракту тебе много чего положено, но этой сраной студией вы с Клариссой не руководите, а раз так – решать, кому рубить голову, буду я. И, как ни странно, я храню верность старым друзьям.
В дверях рядом с Мэнноном появилась Кларисса.
– Хауэрд, – кратко поздоровалась она.
– Кларисса, – ответил он с той же краткостью.
– Мы только хотим как лучше для фильма.
Ее успех ему был совершенно непонятен. Что там за чудо происходит между ней и камерой?
– Знаю, – сказал он. – Но постарайтесь четко себе уяснить: Уитни остается. Я посыла сюда преподавателя актерского мастерства, который будет индивидуально с ней работать. Она будет играть лучше. Справится.
– Как скажешь, – холодно произнесла Кларисса. Тут только до Хауэрда дошло, что ни один из них не предложил ему войти. Актеры, мать их! Звезды! Пустяшные, непрочно стоящие на ногах людишки, которым фартит, и однажды утром они просыпаются знаменитыми. И после этого они живут в твердом убеждении, что они, видите ли, особое племя!
175 
