125 
— Не за что.
— И еще, Джеймс…
— Да?
— Спасибо, что помог ей. Я должна была быть рядом, но меня не было… а ты был. Мне очень жаль, что я злилась на тебя за это.
Джеймс смотрел на женщину, которую всегда будет любить, и думал: жалеет ли она о другом? Жалеет ли Кэтрин о своем предложении Джеймсу жениться на Алексе? Жалеет ли, что их любовь стала лишь воспоминанием, которое пора забыть? Но вопросы эти являлись вопросами саморазрушения, потому что ответы на них были известны. С первой минуты, когда Кэтрин вновь увидела Джеймса, взгляд ее, казалось, говорил о том, что она устала от него. Ему стало ясно, что она уже далеко, очень далеко от их любви.
«Иначе и быть не могло, — сурово напомнил себе Джеймс. — Мне нечего предложить Кэтрин. И несмотря на то что я никогда не забуду и не хочу забывать, для милой Кэтрин будет лучше, если она сможет забыть нашу любовь».
И он тихо прошептал:
— Прощай, Кэтрин.
— Мне кажется, что Алекса не единственная сестра, у которой были очень близкие отношения с Джеймсом Стерлингом, — спокойно предположил Ален неделю спустя.
Они сидели на скале и любовались великолепными радугами над морем. Ален и Кэтрин приходили сюда каждый день после полудня, когда в лазурном небе еще сияло золотое солнце, но уже собирались грозовые облака. А потом начинался дождь, и они на это время прятались в увитой экзотическими растениями беседке. Молодые люди пережидали дождь посреди бушующей вокруг природной стихии. Как только дождь стихал, они возвращались на скалу, подходили к самому ее краю, чтобы видеть, где в море рождались радуги, противоположный конец которых уходил туда, в покрывавшие остров тропические джунгли, где находилась легендарная пещера с драгоценными камнями.
Каждый день Ален и Кэтрин приходили сюда разделить друг с другом восторг от великолепного зрелища радуг и поделиться тихими словами и нежными улыбками взаимопонимания. В обществе принца Кэтрин чувствовала себя раскованно и в безопасности. Ей казалось, что Ален очень похож на свой остров. Теплый, радушный, наделенный поразительной силой, приносящей исцеление. Здесь, в этом райском уголке, порезы Кэтрин затягивались гораздо быстрее, чем предсказывали ей врачи; к тому же, как ни странно, стало заживать и ее измученное сердце.
Все раны Кэтрин чудесным образом исцелялись благодаря чудодейственной силе прекрасного острова и его прекрасного принца.
И вот теперь ласково и осторожно Ален спрашивал Кэтрин о любви, тайну которой знали только она и Джеймс. Можно ли доверить тайну ее изболевшегося сердца доброму принцу? Кэтрин решила, что можно, и, оторвавшись от пленительного узора из радуг, посмотрела на Алена.
«Я поделюсь этим секретом и, возможно, другими, — подумала Кэтрин. — А как насчет ваших собственных страшных тайн, милый принц? Я знаю, они у вас наверняка есть, и они мучают вас, как бы искусно вы это ни скрывали в глубине ваших темных глаз. Поверите ли вы мне настолько, что расскажете о своих сокровенных секретах? Надеюсь, что так и будет. А тем временем я доверюсь вам».
— Ты прав, Ален, — медленно начала она. — Алекса не единственная сестра, у которой были близкие отношения с Джеймсом. Я сама когда-то очень сильно его любила…
Глава 24
Вашингтон
Сентябрь 1990 года
В Вашингтоне стояли необычно жаркие дни для середины сентября, но по утрам свежий, бодрящий ветерок уже дышал осенью. В душе Роберта, бежавшего трусцой вдоль Потомака и вдыхавшего полной грудью прохладный предрассветный воздух, терпкий аромат уходящего лета пробуждал воспоминания о любви. Предыдущая осень была опалена любовью. Макаллистер встречал с Алексой не одно такое же вот сияющее утро, нежно целуя ее и неохотно прощаясь, как только солнце озаряло хмурое небо.
Разумеется, дело было не во времени года. Любовь Роберта постоянно была с ним. Но сейчас, вдыхая этот воздух осени, Роберт снова почувствовал непреодолимое желание, с которым боролся все лето. Ему необходимо поговорить с Алексой, он хотел, чтобы Алекса снова показала ему ту женщину, коей себя представляла, — женщину, для которой их любовь была всего лишь игрой.
Роберт всем сердцем стремился к той женщине, потому что до сих пор, как он ни старался, как ни гнал от себя образ Алексы, ему виделся только образ любви.
Группе «Пенсильвания-авеню» предстояла длинная ночь съемок, и потому режиссер объявил, что у всех есть целый час на обед и отдых. Прошло только десять минут перерыва, когда в дверь гримерной Алексы постучал менеджер по сцене.
125 
