124 
— Что было украдено, Кэтрин? — спросила Натали и нахмурилась. — Я надеюсь, не то волшебное ожерелье, что было на вас во время концерта? Я, разумеется, обратила на него внимание. Цвет и качество сапфиров были на редкость исключительны.
— Да. Сапфировое ожерелье похищено и пара сапфировых сережек. — Кэтрин с гордым вызовом взглянула на Стерлинга.
«Да, Джеймс, я все еще носила серьги. Я носила их не из-за глупой надежды на то, что ты вернешься ко мне, но как память о любви, так много для меня значащей… несмотря на то что для тебя это не имеет значения».
— Вы должны позволить нам восполнить украденные драгоценности, — предложила Натали. — Я помню ожерелье и с вашей помощью составлю эскиз. И серьги…
— Благодарю вас, Натали, не надо. — Отказ Кэтрин был вежлив, но тверд. — Я не собираюсь восстанавливать ни то ни другое. И ожерелье, и серьги были символами далеких воспоминаний… и, я думаю, пришло время отпустить эти воспоминания.
— В таком случае вы должны позволить мне создать для вас что-то новое, — предложила Натали. — Символ нового воспоминания — о вашем первом посещении Иля, — созданный из всех цветов радуги.
После обильного ленча в летней столовой дворца хозяева острова удалились в кабинет Алена для краткого, но делового обсуждения поездки Натали в Париж, оставив Кэтрин и Джеймса наедине.
Последовало несколько минут молчания, в течение которых они встретились взглядами, и Кэтрин, не выдержав этой дуэли, подошла к окну. Она попыталась найти успокоение в завораживающей красоте пейзажа, но это было невозможно, потому что мысли ее были о Джеймсе, который встал у нее за спиной.
— Я удалюсь, как только вернутся Натали и Ален, — неизвестно кого успокаивая, сказал Джеймс. — Просто хочу с ними попрощаться.
— Попрощаться? — не поворачивая головы, прошептала Кэт, а сердце ее кричало: «Сколько еще раз мы должны прощаться, Джеймс?»
— Кэтрин?
Она обернулась, потому что привыкла всегда подчиняться его приказам, и встретила в глазах Джеймса такое участие…
— Можно посмотреть? — нежно спросил Джеймс, кивнув на повязку на шее Кэтрин.
Какую же боль приносила Кэтрин его нежность!
«Ах, Джеймс, прошу тебя, уходи!» — хотелось ей крикнуть.
Но Кэтрин понимала, что Джеймс не уйдет, пока она не исполнит его просьбу, и потому потянулась к пластырю на белоснежной коже. Однако ее обычно проворные пальцы, сейчас забинтованные и дрожащие от волнения, не слушались, а потому пластырь осторожно отлепили сильные и нежные пальцы Джеймса, тоже дрожавшие.
Джеймс убедился, что рана, как и сказала Кэтрин, неглубока. Острым тонким лезвием ножа грабитель сделал прямой, почти хирургически точный надрез на правой стороне шеи. Со временем шрам станет почти незаметным, но сейчас он был темно-красным свидетельством недавнего насилия.
Глядя на любимую, Джеймс почувствовал мощный прилив ярости к тому, кто осмелился ранить Кэтрин, и его охватило еще более сильное, но невозможное желание всегда быть рядом с Кэт и всегда защищать ее.
— Мне показалось раньше, когда ты описывала происшедшее, что ты не помнишь, как боролась с ножом, — произнес наконец Джеймс.
— Нет, я не помню борьбы, но я наверняка сопротивлялась. — Кэтрин отстранилась от таких мучительно-заботливых рук и прижала пластырь к шее.
— Ты должна быть очень осторожной, — ласково заметил Джеймс.
— Я и так осторожна, Джеймс, — мгновенно возразила Кэтрин, изумившись тому, с какой стремительностью и легкостью солгала.
Конечно же, она вовсе не была осторожной. Кэтрин ночи напролет бродила по темным улицам незнакомых городов, совершенно равнодушная к тому, кто ее окружает и каким опасностям она себя подвергает, полностью погруженная в мысли о том, как освободить свое сердце от воспоминаний о любви к Джеймсу.
— Хорошо. Я рад, — сказал Джеймс, сгорая от желания и понимая, что ему следует уйти как можно скорее — ради себя, ради своего сердца и, что было ясно по мученическому выражению сапфировых глаз, ради Кэтрин. — Ладно. Мне лучше уйти. По пути я отыщу кабинет Алена и попрощаюсь с ними.
— Джеймс… Спасибо, что позвонил и сказал мне об Алексе. Я поехала к ней… Алекса, наверное, тебе обо всем рассказала. — Кэтрин почувствовала новую волну боли, прочтя в виноватом взгляде Джеймса, что он действительно встречался с Алексой и все уже знает. — Как бы там ни было, мы теперь близки, очень близки, и я просто хотела поблагодарить тебя.
124 
