105 
Жан лежал на животе и был совершенно недвижим.
— Он не дышит, — услышала она словно издалека голос Дэна.
В душе Кэтлин вспыхнул гнев — гнев на море и шторм, и на несправедливую судьбу, лишавшую ее второго мужчины в тот самый момент, когда она поняла, что любит его. Ей хотелось ударить, неважно кого или что, в ответ на эту несправедливость, и, сжав руки в кулаки, она изо всей силы стукнула по широкой мокрой спине Жана. Вновь и вновь опускались ее кулаки, а когда в пальцах не осталось больше сил и они перестали сжиматься, она стала бить по спине Жана ладонями.
— Только не снова! — кричала она. — Только не опять!
На лицах матросов, окружавших Кэтлин, была написана жалость. Никто из них не обращал никакого внимания на Жана, пока тот вдруг не закашлялся.
— Что за… — начал было Финли, бросив изумленный взгляд на распростертое перед ним тело, и тут же поспешил схватить Кэтлин за руки, дабы предотвратить дальнейшие удары. — Эй, Кэт! Стой! Он жив! Он кашляет, значит, дышит! Прекрати колотить, говорю, дай же ему наконец отдышаться!
В радостном изумлении смотрела Кэтлин, как матросы под наблюдением корабельного врача, за которым кто-то из них тут же сбегал, приводят Жана чувство. Говорить она не могла. Сидя скорчившись под дождем на мокрой палубе, она раскачивалась из стороны в сторону, ни на миг не отрывая взгляда Жана. Глядя на происходящее у нее на глазах чудо, она молилась про себя и надеялась, и крупные слезы катились по ее лицу. Сейчас, когда Жан был жив и жизни его, похоже, больше ничего не угрожало, последние силы, казалось, покинули ее и она могла только плакать от радости и неимоверного облегчения.
Врач осмотрел Жана и не нашел у него никаких повреждений, кроме огромной шишки на затылке. — В течение нескольких дней, — сказал он больному, — голова у тебя будет просто раскалываться возможно также, что все будет расплываться перед глазами и появится тошнота, даже головокружение Тебе следует какое-то время провести в постели и не напрягаться. И никаких сражений, как и никакого волнения. Удар был довольно сильный, но, уверен, через несколько дней ты совершенно поправишься.
Матросы отнесли Жана в каюту и, осторожно уложив его на койку Кэтлин, вышли. Сил у Жана при этом хватило лишь на то, чтобы хрипло пробормотать:
— Это просто смешно! Со мной возятся прямо как со старой развалиной!
Кэтлин, вконец измотанная, скользнула на койку рядом с ним.
— Тс-с, Жан. Тебе нельзя волноваться, моя любовь. Побереги то дыхание, что мне удалось вколотить в тебя, и постарайся уснуть.
— Ты сказала правду? — спросил он тихо.
— Правду о чем?
— Ты сказала правду, когда назвала меня своей любовью?
Кэтлин улыбнулась в темноте.
— Я сказала правду, mon amour[19]. — Голосом, в котором звучало изумление, она нежно добавила: — Я люблю тебя, Жан. Я тебя люблю и это пугает меня до смерти. Мне показалось, я сейчас умру, когда увидела, что ты свалился за борт!
Как будто он только что осознал это, Жан потрясенно произнес:
— Ты прыгнула в море вслед за мной! Так вот о чем все вокруг говорят!
— Конечно! — сказала она резко. — А ты чего ожидал? Чтоб я спокойно смотрела, как ты тонешь?
— Успокойся! — ответил он не менее резко. — Я просто хотел сказать, что риск был огромен, и я никогда бы не попросил тебя на него пойти.
— А ты и не просил! Я сама так решила. Вместо того чтобы ворчать, лучше бы поблагодарил меня.
Жан простонал:
— Я благодарен! — После минутного молчания он спросил: — Почему мы ссоримся? Мы оба живы, любим друг друга, мы вместе. Похоже, мы два самых удачливых создания на свете.
— Я знаю, — сдавленно прошептала Кэтлин, у которой комок застрял в горле. Она прижала Жана к себе. — О Жан! Меня охватывает ужас при мысли, что я едва тебя не потеряла. И это в тот момент, когда я наконец-то поняла, что люблю тебя! Ты мог бы умереть, прежде чем я успела бы сказать тебе об этом!
— Ты поняла это до того, как я свалился за борт? — спросил он ровным тоном.
— Да. Я поняла это еще до того, как увидела тебя на палубе. Мне не терпелось сказать тебе об этом, и тут вдруг молния ударила в мачту и весь мир словно раскололся.
— А как же Рид?
Кэтлин не ответила.
— Ты все еще его любишь? — продолжал настаивать Жан.
— Конечно! Я всегда буду его любить, Жан, но это не имеет никакого отношения к тому, что я чувствую к тебе. Наконец-то я осознала, что Элеонора говорила мне правду: «Можно любить не одного мужчину, и каждого по-другому».
105 
